Институт особого производства в правотолковательном процессе

Правотолковательный процесс представляет собой про­должение, логическое завершение правообразовательного процесса.

Полагаем возможным рассмотреть данный вид юридического процесса в разрезе теории процессуального права. При этом следует отметить, что для рассматриваемого института характерно наличие многочисленных особенностей в правовом регулировании, особых производств.

В результате толкования не создается новая норма права, а лишь выясняется выраженная в законе государственная воля. Толкование не подменяет правотворчество, а делает своео­бразный акцент там, где имеются пробелы в правовом регули­ровании и где необходимо издание новых нормативных актов.

Под правотолковательным процессом понимается мыс­лительный процесс по уяснению, разъяснению смысла толку­емого положения нормативного правового акта, итогом кото­рого является формирование правовой позиции, облаченной в ту ли иную форму, в зависимости от вида правотолкователь­ного процесса.

Сначала интерпретатор должен уяснить для себя суть толкуемой нормы, а затем сформировать правовую позицию, путем разъяснения соответствующей нормы права.

Одной из целей правотолковательного процесса является устранение недостатков правообразовательного процесса, вы­разившиеся в «некачественных» нормативных правовых актах.

В теории права правотолковательный процесс делится дихотомически на официальный и неофициальный.

Общеизвестно, что официальные правовые позиции в рамках правотолковательного процесса выражаются упол­номоченными органами государственной власти, и в зави­симости от того кем из органов государственной власти она выражается, делятся аутентичное (авторское); легальное (раз­решенное, делегированное).

Аутентическое толкование права представляет собой осо­бое производство в правотолковательном процессе, заключа­ющиеся в толковании нормативного правового акта тем орга­ном государственной власти, который его издал.

Причем, по мнению многих исследователей (А. С. Пиголкин В. М. Сырых, А. Ф. Черданцева и др.), это толкование не требует наличия специального полномо­чия. Оно вытекает из правотворческой компетенции органа. Имея право на большее (издавать нормативные правовые акты), он, по утверждению сторонников данного суждения, имеет право и на меньшее (толковать свои собственные акты). Легальное же толкование права основывается на за­коне. Оно дается теми органами, которые сами толкуемые акты не издавали, но наделены правом их толкования зако­ном.

Рассматривая данный вопрос, следует отметить, что при­вести пример аутентичной официальной правовой позиции, не представляется возможным, поскольку, исходя из обзора нормативной правовой базы «Консультант Плюс» не удалось найти ни одного примера, что сама Государственная дума тол­ковала, принятые ею нормы права.

Как правило, автор нормы права, а точнее заложенной в ней правовой позиции, не толкует её, а в случае выявлению не­достатков принимает новую норму права, таким образом, ау­тентичное толкование это фикция, некая гипотеза, поскольку непонятно в какую форму будет облачен интерпретационный акт Государственной Думы РФ.

Аутентическое толкование на законодательном уровне должным образом не регламентируется.

Таким образом, аутентическое толкование как институт особого производства в правотолковательном процессе фак­тически не действует, что естественно, негативно сказывается на качестве праволковательного процесса и правопримени­тельной практике.

Вместе с тем, данный вопрос не остаётся без внимания, так, в проектах Федерального закона «О нормативных право­вых актах Российской Федерации» предполагается закрепить право толкования федеральных конституционных и феде­ральных законов за Государственной Думой, что, возможно, в будущем и произойдет. Вот, например, как сказано об этом в проекте Федерального закона «О нормативных правовых ак­тах Российской Федерации», подготовленного группой специ­алистов Института законодательства и сравнительного право­ведения при Правительстве РФ: «Государственная Дума дает толкование федеральных конституционных и федеральных законов. Толкование федеральных конституционных законо и федеральных законов оформляется постановлением Госу­дарственной Думы» (ч. 1 ст. 84). Для вступления в силу поста­новления Государственной Думы о толковании федерального конституционного закона проектом предусматривается до­полнительное условие. Оно нуждается в утверждении Сове­том Федерации (ч. 2 ст. 84).

Как видно из данного законопроекта, его авторы не ото­ждествляют законы и акты аутентического толкования, пред­усмотрев иную в отличие от законов процедуру принятия последних. «Толкование иных нормативных правовых актов, - согласно рассматриваемому законопроекту, - осуществляется исключительно теми правотворческими органами, которыми они принимаются» (ст. 85).

Хотя, полагаем, к аутентичному толкованию необходимо относится с осторожностью, поскольку с одной стороны аутен­тичная правовая позиция является наиболее эффективной, поскольку в полной мере позволяет отразить волю законо­дателя и смысл правовой нормы, с другой стороны, у органа государственной власти, принявшего тот или иной норматив­ный правовой акт, имеется возможность внесения изменений в нормативный правовой акт в рамках предусмотренной зако­нодательством процедуры.

Использование же для этого аутентического толкования, как верно отмечается в литературе, дает «широкий простор для обхода закона и для бесконтрольного произвола в сфере правотворческой и правоприменительной деятельности».

Поэтому полагаем, что наиболее эффективным на сегод­няшней день является легальное толкование и выраженная в рамках него правовая позиция.

Легальные правовые позиции следует классифицировать по субъекту их выражающему, полагаем, что наиболее до­стоверной будет являться следующая классификация на су­дебные легальные правотолковательные правовые позиции и легальные правотолковательные позиции иных органов госу­дарственной власти.

Судебные легальные правотолковательные правовые позиции можно разделить на правовые позиции Верховного Суда РФ, Высшего Арбитражного суда РФ (до 2014 года, функ­ции суда переданы Верховному Суду Российской Федерации, образованному в соответствии с Законом Российской Федера­ции о поправке к Конституции Российской Федерации от 5 февраля 2014 г. № 2-ФК), Конституционного суда РФ.

Важным при рассмотрении вопроса относительно право­вых позиций Верховного Суда РФ, Высшего Арбитражного суда РФ, Конституционного суда РФ, является их правовая природа, а именно относятся ли они к источникам права.

Данный вопрос является дискуссионным и имеется важ­ное прикладное значение.

Прежде всего, следует определить понятие прецедента как источника права.

1. С. Нерсесянц полагает, что судебный прецедент - это судебное решение по конкретному делу, имеющее значение общеобязательного правила для такого решения всех анало­гичных дел. Право принимать решения, имеющие значение прецедента, имеют лишь высшие судебные инстанции (в соот­ветствии с установленными правилами прецедента).
2. С. Алексеев под судебным прецедентом понимает «су­дебное решение по конкретному юридическому делу, которо­му придается общеобязательное юридическое значение».

По мнению А. Головистиковой и Ю. Дмитриева, судеб­ный прецедент - это решение суда (обычно это высшая судеб­ная инстанция в стране) по конкретному делу, которое затем становится образцом, обязательным правилом для решения аналогичных дел в будущем. По их мнению, прецедентное право чрезвычайно громоздко, запутанно и противоречиво, позволяет суду осуществлять правотворческие функции, как в случае отсутствия соответствующего закона, так и при его наличии».

Так же дает определение понятию судебный прецедент Н. А. Подольская, которая под судебным прецедентом пони­мает решение суда высшей инстанции по конкретному делу, вынесенное по первой, апелляционной или кассационной ин­станции, а также в процессе нормативного или казуального толкования правовых норм, опубликованное в периодическом издании, не только являющееся актом применения права, но и содержащее норму права, обязательную для применения как этим же судом, так и судом равной юрисдикции и нижестоя­щим судом.

Из изложенного можно прийти, что авторы не указывают главный признак прецедента как источника права, а именно: создание нового правила поведения, нормы права.

Полагаем, что судебный прецедент как источник права создается не любым судом, а только высшими органами судеб­ной власти и по конкретному делу, которое становится обя­зательным для нижестоящих судов при рассмотрении анало­гичных дел, в связи с тем, что устанавливается новое правило поведения, то есть создаётся, по сути, норма права.

Таким образом, дискуссия относительно правовой при­роды Постановлений Пленума и Президиума Верховного Суда РФ, Постановлений Пленума и Президиума Высшего Арбитражного суда РФ, Постановлений и Определений Кон­ституционного суда возникла изначально из неверного опре­деления понятия судебный прецедент.

При разрешении данной дискуссии следует иметь в виду, что судебная практика, выраженная в постановлениях и разъ­яснениях высших судебных инстанций, не будучи признана официально, фактически всегда учитывалась нижестоящими судами в вопросах применения и толкования права, устране­ния пробелов и коллизий в нем.

Кроме того, в России постановления высших судов име­ют общеобязательный характер, нередко обладают предписы­вающим характером, например, в соответствии с ч. 4 ст. 170 АПК РФ (в ред. Федерального закона от 28.06.2014 № 186-ФЗ) в мотивировочной части решения могут содержаться ссылки на постановления Пленума Верховного Суда РФ и сохранившие силу постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ по вопросам судебной практики, а также на постановления Президиума Верховного Суда РФ и сохранившие силу поста­новления Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ.

Исходя из этого, нельзя говорить о том, что постановле­ния высших судебных инстанций в Российской Федерации это прецедент.

Полагаем необходимым рассмотреть несколько точек зрения по данному вопросу.

Первая сводиться к тому, что Постановления Пленума и Президиума Верховного Суда РФ, Постановления Пленума и Президиума Высшего Арбитражного суда РФ, Постановления и Определения Конституционного суда РФ относятся к источ­никам права в виде прецедента.

Вторая точка зрения заключается в том, что это не источ­ник права, а устоявшаяся судебная практика, не относящаяся к источникам права.

Однако полагаем, что Постановления Пленума и Прези­диума Верховного Суда РФ, Постановления Пленума и Пре­зидиума Высшего Арбитражного суда РФ, Постановления и Определения Конституционного суда РФ не относятся к ис­точникам права, а являются официальными интерпретацион­ными правовыми позициями. В обоснование данного подхода можно привести следующие доводы.

Называя постановления судов высшей инстанции источ­никами права, С. А. Иванов подчеркивает, что их «не следует квалифицировать как появление в российской правовой си­стеме судебного прецедента». Российское право сформирова­лось в условиях специфической правовой системы. Поэтому пересаживать институты, нормы и даже понятия из одной системы в другую надлежит с большой осторожностью, если вообще надлежит. Условно можно, видимо, говорить о квази­прецеденте либо (...) о своего рода судебном прецеденте».

Как пишет С. В. Поленина в монографическом исследо­вании «Законотворчество в Российской Федерации», вопрос о возможности использования судебного прецедента как источ­ника права по-прежнему остается дискуссионным и в теории, и на практике, хотя существенное влияние постановлений Пленумов Верховного Суда РФ и Высшего Арбитражного Суда РФ, оказываемое на правоприменительную практику, а в ко­нечном счете и на законодательство, никогда не ставилось под сомнение. «Очевидно, - пишет она, - что в философско-мето­дологическом плане речь может идти не об отказе от закона как основного источника права в пользу прецедента, а лишь о дополнении первого. Органично дополняя закон, прецедент позволяет правовой системе в целом наиболее полно отразить противоречивые и далеко не однозначные процессы в обще­ственной жизни и чутко реагировать на них. Закон же можно использовать для отражения более глубоких тенденций соци­ального развития, решения кардинальных, стратегических во­просов в жизни общества».

Характеризуя природу разъяснительной функции Пле­нума Верховного Суда, С. С. Алексеев писал: «Общеобяза­тельное же разъяснение юридических норм, т.е. нормативное официальное толкование, не может быть не чем иным, как конкретизирующим нормативным предписанием. Норма­тивное толкование только и может быть выражено в других, более конкретных (интерпретационных) нормах. Следователь­но, результаты толкования, будучи продолжением и выводом из юридических норм, имеют относительно самостоятельное значение. Причем нормативное разъяснение состоит как в об­щеобязательном толковании оценочных понятий, терминов (дефинитивные нормативные предписания), так и в формули­ровании более конкретных регулятивных предписаний, явля­ющихся логическим выводом из одной, а чаще из нескольких, связанных между собой юридических норм». Относя постанов­ления Пленума Верховного Суда и других центральных юрис­дикционных органов к нормативным актам, С. С. Алексеев в двухтомном курсе лекций «Проблемы теории права» относил их, хотя и весьма условно, к источникам права, внешним фор­мам права. «Строго говоря, они представляют собой «чистые» интерпретационные акты, содержащие правила применения юридических норм».

Касаясь вопроса о правовой идентификации разъяснений Пленума Верховного Суда РФ, А. И. Рарог отказывается отно­сить их к судебным прецедентам, заявляя одновременно, что здесь в известной мере представляется правомерной пробле­ма правотворческой деятельности Пленума Верховного Суда РФ в связи с его правом давать судам разъяснения по вопросам судебной практики, однако это лишь часть более общего во­проса о том, сможет ли быть правоприменитель одновремен­но и творцом права, вопроса общетеоретического значения, требующего фундаментальных исследований общей теорией права и отраслевыми юридическими науками.

Таким образом, полагаем, что Постановления высших судов не относятся к источникам права в виде прецедента, по­скольку, во-первых, не содержат новое правило поведения, не создают новую норму права, во-вторых, они носят разъясни­тельный характер.

То есть по своей правовой природе это официальные правотолковательные правовые позиции, имеющие обяза­тельный характер, в силу указания на это в законе, а не в силу того, что это источник права.

Основной целью руководящих указаний Пленума Верхов­ного Суда РФ является правильная и единообразная реализа­ция судами действующего законодательства. Так, например, в Постановлении Пленума ВАС РФ № 12 от 23 марта 2012 года, в котором разъяснены условия, ограничивающие ретроспектив­ное применение правовых позиций ВАС, включая право ВАС определить будет ли иметь сформулированная им правовая позиция обратную силу и применительно к какому кругу дел. «Это последний кирпичик в концепции обязательности пра­вовых позиций ВАС, который позволяет понять, что это такое и как это применять», - резюмировал Р. Бевзенко.

Правотолковательные правовые позиции ВАС РФ оформ­ляются в виде Постановлений Пленума, Информационных писем, которые имеют обязательный характер для всех арби­тражных судов.

Согласно ст. ст. 126, 127 Конституции РФ, ст. ст. 19, 23 ФКЗ «О судебной системе РФ», ст. ст. 9, 10 ФКЗ «Об арбитражных судах в РФ» наделяют Верховный Суд и Высший Арбитраж­ный Суд РФ правом давать разъяснения по вопросам судебной практики. Так, в соответствии с п. 1 ст. 304 АПК РФ судебные акты арбитражных судов, вступившие в законную силу, под­лежат изменению или отмене, если при рассмотрении дела в порядке надзора Президиум ВАС РФ установит, что оспари­ваемый судебный акт нарушает единообразие в толковании и применении арбитражными судами норм права. То есть, разъяснения, даваемые по вопросам толкования и примене­ния норм законодательства Верховным Судом и Высшим Ар­битражным Судом, носят обязательный характер для ниже­стоящих судов. В определениях и постановлениях этих судов и формируется общая судебная практика как источник права наряду с правосознанием и законами (иными нормативными актами).

В ходе конкретизации правовых норм Пленумы создают в рамках и на основе закона правовые позиции, которые яв­ляются результатом обобщения судебной практики. Основ­ное назначение разъяснений Пленумов - толкование закона в формах разъяснения закона и в форме создания подзаконных юридических норм - правовых позиций.

Особое значение имеют Постановления Конституцион­ного суда РФ как правотолковательные правовые позиции.

Известно, что Конституционный Суд РФ оценивает закон или иной подлежащий конституционному контролю нор­мативно-правовой акт с точки зрения не только буквального смысла, но и смысла, придаваемого ему официальным и иным толкованием или сложившейся правоприменительной прак­тикой (ч. 2 ст. 74 ФКЗ о КС РФ), сама по себе эта практика не является предметом конституционной проверки. Она вклю­чается в орбиту конституционного контроля лишь косвенно. Конституционный Суд РФ в Определении от 21 апреля 2011 г. № 525-О-О в очередной раз подтвердил вывод о том, что «постановление Пленума Верховного Суда РФ, толкующее закон, не может выступать самостоятельным предметом проверки Конституционного Суда РФ, хотя оно подлежит учету при принятии им решения по делу согласно ч. 2 ст. 74 ФКЗ о КС».

КС РФ разъяснил, что по смыслу ст. 118, ч. ч. 4, 6 ст. 125 Конституции РФ, п. 3 ч. 1 ст. 3, ст. 6, ч. 2 ст. 74, ч. ч. 2, 3 ст. 79 ФКЗ от 21.07.1994 № 1-ФКЗ «О Конституционном Суде РФ» норма, признанная не противоречащей Конституции РФ в конституционно-правовом смысле, выявленном КС РФ, со­храняет юридическую силу и действует (а значит, и подлежит применению) именно в пределах ее конституционно-право­вой интерпретации. Исходя из этого норма, конституционно­правовой смысл которой выявлен КС РФ, может действовать и применяться только в нормативном единстве с решением КС РФ, подтвердившим ее конституционность.

Одним из пределов деятельности Конституционного Суда РФ, по мнению В. Д. Зорькина, является его связанность жесткими рамками ранее принятых позиций: Суд осущест­вляет лишь их расширительное или ограничительное толко­вание при принятии решения по новому делу. В Постанов­лении от 21 декабря 2005 г. N 13-П, в частности, установлено, что правовые позиции, сформулированные судом в резуль­тате интерпретации, истолкования тех или иных положений Конституции Российской Федерации применительно к прове­рявшемуся нормативному акту в системе прежнего правового регулирования и имевшей место в то время конституционной практики, могут уточняться либо изменяться, чтобы адекватно выявить смысл конкретных основных норм, их букву и дух, с учетом социально-правовых условий их реализации, включая изменения в системе правовой регламентации.

Примером, несудебных официальных правотолкователь­ных могут служить письма Министерства финансов, сами по себе они не содержат новой нормы права, однако разъясняют субъектам юридического процесса смысл нормы права и меха­низм её реализации.

Например, Письмо Минфина России от 27.02.13 № 03- 04-06/5600 (об обложении НДФЛ компенсаций за использо­вание личного транспорта в служебных целях), в котором разъясняется вопрос о том, подлежит ли налогообложению НДФЛ компенсационная выплата за использование личного транспорта и других технических средств в служебных целях, учитывая наличие документов, подтверждающих принадлеж­ность используемого имущества налогоплательщику, а также расчетов компенсаций и документов, подтверждающих фак­тическое использование имущества в интересах работодателя, осуществление расходов на эти цели.

Таким образом, к признакам официальных правовых по­зиций в рамках правотолковательного процесса можно отне­сти:

• выражают интерпретационные выводы органов госу­дарственной власти;
• формируются по общим правилам юридической тех­ники, правовой логики;
• характеризуются особым субъектным составом и про­цессуальной формой принятия интерпретационного акта;
• носят обязательный характер для субъектов права;
• имеют определенные юридические последствия.

Юридическая сила официального интерпретационного документа задаётся компетенцией того субъекта от которого исходит акт.

Неофициальное толкование исходит от субъектов юриди­ческого процесса, не наделенного властными полномочиями и не осуществляющему толкование в пределах своей компетен­ции, то есть основой неофициального толкования выступают доктринальные (научные) правовые позиции.

Общеизвестно, что доктринальные правовые позиции имеют целью на теоретическом уровне разработать проблему правоприменения, правообразования, они не носят обязатель­ного характера и не имеют юридических последствий.

Неофициальные правовые позиции в правотолкователь­ном процессе облачаются в форму научных трудов, коммен­тариев (устных или письменных). Ценность таких правовых позиций заключается в том, что они являются аргументиро­ванными, обоснованными и в идеале должны учитывать как в правообразовательном процессе, так и при формировании официальных правотолковательных правовых позиций.

Таким образом, исходя из изложенного можно сделать следующие выводы, от качества правовых позиций в право­образовательном и правотолковательном процессах зависит эффективность правового регулирования всего юридического процесса в целом, так и отдельных его частей.

ЛАНГ Петр Петрович
старший преподаватель кафедры гражданского и арбитражного процесса Самарского государственного экономического университета