Правотолковательный процесс представляет собой продолжение, логическое завершение правообразовательного процесса.
Полагаем возможным рассмотреть данный вид юридического процесса в разрезе теории процессуального права. При этом следует отметить, что для рассматриваемого института характерно наличие многочисленных особенностей в правовом регулировании, особых производств.
В результате толкования не создается новая норма права, а лишь выясняется выраженная в законе государственная воля. Толкование не подменяет правотворчество, а делает своеобразный акцент там, где имеются пробелы в правовом регулировании и где необходимо издание новых нормативных актов.
Под правотолковательным процессом понимается мыслительный процесс по уяснению, разъяснению смысла толкуемого положения нормативного правового акта, итогом которого является формирование правовой позиции, облаченной в ту ли иную форму, в зависимости от вида правотолковательного процесса.
Сначала интерпретатор должен уяснить для себя суть толкуемой нормы, а затем сформировать правовую позицию, путем разъяснения соответствующей нормы права.
Одной из целей правотолковательного процесса является устранение недостатков правообразовательного процесса, выразившиеся в «некачественных» нормативных правовых актах.
В теории права правотолковательный процесс делится дихотомически на официальный и неофициальный.
Общеизвестно, что официальные правовые позиции в рамках правотолковательного процесса выражаются уполномоченными органами государственной власти, и в зависимости от того кем из органов государственной власти она выражается, делятся аутентичное (авторское); легальное (разрешенное, делегированное).
Аутентическое толкование права представляет собой особое производство в правотолковательном процессе, заключающиеся в толковании нормативного правового акта тем органом государственной власти, который его издал.
Причем, по мнению многих исследователей (А. С. Пиголкин В. М. Сырых, А. Ф. Черданцева и др.), это толкование не требует наличия специального полномочия. Оно вытекает из правотворческой компетенции органа. Имея право на большее (издавать нормативные правовые акты), он, по утверждению сторонников данного суждения, имеет право и на меньшее (толковать свои собственные акты). Легальное же толкование права основывается на законе. Оно дается теми органами, которые сами толкуемые акты не издавали, но наделены правом их толкования законом.
Рассматривая данный вопрос, следует отметить, что привести пример аутентичной официальной правовой позиции, не представляется возможным, поскольку, исходя из обзора нормативной правовой базы «Консультант Плюс» не удалось найти ни одного примера, что сама Государственная дума толковала, принятые ею нормы права.
Как правило, автор нормы права, а точнее заложенной в ней правовой позиции, не толкует её, а в случае выявлению недостатков принимает новую норму права, таким образом, аутентичное толкование это фикция, некая гипотеза, поскольку непонятно в какую форму будет облачен интерпретационный акт Государственной Думы РФ.
Аутентическое толкование на законодательном уровне должным образом не регламентируется.
Таким образом, аутентическое толкование как институт особого производства в правотолковательном процессе фактически не действует, что естественно, негативно сказывается на качестве праволковательного процесса и правоприменительной практике.
Вместе с тем, данный вопрос не остаётся без внимания, так, в проектах Федерального закона «О нормативных правовых актах Российской Федерации» предполагается закрепить право толкования федеральных конституционных и федеральных законов за Государственной Думой, что, возможно, в будущем и произойдет. Вот, например, как сказано об этом в проекте Федерального закона «О нормативных правовых актах Российской Федерации», подготовленного группой специалистов Института законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве РФ: «Государственная Дума дает толкование федеральных конституционных и федеральных законов. Толкование федеральных конституционных законо и федеральных законов оформляется постановлением Государственной Думы» (ч. 1 ст. 84). Для вступления в силу постановления Государственной Думы о толковании федерального конституционного закона проектом предусматривается дополнительное условие. Оно нуждается в утверждении Советом Федерации (ч. 2 ст. 84).
Как видно из данного законопроекта, его авторы не отождествляют законы и акты аутентического толкования, предусмотрев иную в отличие от законов процедуру принятия последних. «Толкование иных нормативных правовых актов, - согласно рассматриваемому законопроекту, - осуществляется исключительно теми правотворческими органами, которыми они принимаются» (ст. 85).
Хотя, полагаем, к аутентичному толкованию необходимо относится с осторожностью, поскольку с одной стороны аутентичная правовая позиция является наиболее эффективной, поскольку в полной мере позволяет отразить волю законодателя и смысл правовой нормы, с другой стороны, у органа государственной власти, принявшего тот или иной нормативный правовой акт, имеется возможность внесения изменений в нормативный правовой акт в рамках предусмотренной законодательством процедуры.
Использование же для этого аутентического толкования, как верно отмечается в литературе, дает «широкий простор для обхода закона и для бесконтрольного произвола в сфере правотворческой и правоприменительной деятельности».
Поэтому полагаем, что наиболее эффективным на сегодняшней день является легальное толкование и выраженная в рамках него правовая позиция.
Легальные правовые позиции следует классифицировать по субъекту их выражающему, полагаем, что наиболее достоверной будет являться следующая классификация на судебные легальные правотолковательные правовые позиции и легальные правотолковательные позиции иных органов государственной власти.
Судебные легальные правотолковательные правовые позиции можно разделить на правовые позиции Верховного Суда РФ, Высшего Арбитражного суда РФ (до 2014 года, функции суда переданы Верховному Суду Российской Федерации, образованному в соответствии с Законом Российской Федерации о поправке к Конституции Российской Федерации от 5 февраля 2014 г. № 2-ФК), Конституционного суда РФ.
Важным при рассмотрении вопроса относительно правовых позиций Верховного Суда РФ, Высшего Арбитражного суда РФ, Конституционного суда РФ, является их правовая природа, а именно относятся ли они к источникам права.
Данный вопрос является дискуссионным и имеется важное прикладное значение.
Прежде всего, следует определить понятие прецедента как источника права.
- С. Нерсесянц полагает, что судебный прецедент - это судебное решение по конкретному делу, имеющее значение общеобязательного правила для такого решения всех аналогичных дел. Право принимать решения, имеющие значение прецедента, имеют лишь высшие судебные инстанции (в соответствии с установленными правилами прецедента).
- С. Алексеев под судебным прецедентом понимает «судебное решение по конкретному юридическому делу, которому придается общеобязательное юридическое значение».
По мнению А. Головистиковой и Ю. Дмитриева, судебный прецедент - это решение суда (обычно это высшая судебная инстанция в стране) по конкретному делу, которое затем становится образцом, обязательным правилом для решения аналогичных дел в будущем. По их мнению, прецедентное право чрезвычайно громоздко, запутанно и противоречиво, позволяет суду осуществлять правотворческие функции, как в случае отсутствия соответствующего закона, так и при его наличии».
Так же дает определение понятию судебный прецедент Н. А. Подольская, которая под судебным прецедентом понимает решение суда высшей инстанции по конкретному делу, вынесенное по первой, апелляционной или кассационной инстанции, а также в процессе нормативного или казуального толкования правовых норм, опубликованное в периодическом издании, не только являющееся актом применения права, но и содержащее норму права, обязательную для применения как этим же судом, так и судом равной юрисдикции и нижестоящим судом.
Из изложенного можно прийти, что авторы не указывают главный признак прецедента как источника права, а именно: создание нового правила поведения, нормы права.
Полагаем, что судебный прецедент как источник права создается не любым судом, а только высшими органами судебной власти и по конкретному делу, которое становится обязательным для нижестоящих судов при рассмотрении аналогичных дел, в связи с тем, что устанавливается новое правило поведения, то есть создаётся, по сути, норма права.
Таким образом, дискуссия относительно правовой природы Постановлений Пленума и Президиума Верховного Суда РФ, Постановлений Пленума и Президиума Высшего Арбитражного суда РФ, Постановлений и Определений Конституционного суда возникла изначально из неверного определения понятия судебный прецедент.
При разрешении данной дискуссии следует иметь в виду, что судебная практика, выраженная в постановлениях и разъяснениях высших судебных инстанций, не будучи признана официально, фактически всегда учитывалась нижестоящими судами в вопросах применения и толкования права, устранения пробелов и коллизий в нем.
Кроме того, в России постановления высших судов имеют общеобязательный характер, нередко обладают предписывающим характером, например, в соответствии с ч. 4 ст. 170 АПК РФ (в ред. Федерального закона от 28.06.2014 № 186-ФЗ) в мотивировочной части решения могут содержаться ссылки на постановления Пленума Верховного Суда РФ и сохранившие силу постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ по вопросам судебной практики, а также на постановления Президиума Верховного Суда РФ и сохранившие силу постановления Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ.
Исходя из этого, нельзя говорить о том, что постановления высших судебных инстанций в Российской Федерации это прецедент.
Полагаем необходимым рассмотреть несколько точек зрения по данному вопросу.
Первая сводиться к тому, что Постановления Пленума и Президиума Верховного Суда РФ, Постановления Пленума и Президиума Высшего Арбитражного суда РФ, Постановления и Определения Конституционного суда РФ относятся к источникам права в виде прецедента.
Вторая точка зрения заключается в том, что это не источник права, а устоявшаяся судебная практика, не относящаяся к источникам права.
Однако полагаем, что Постановления Пленума и Президиума Верховного Суда РФ, Постановления Пленума и Президиума Высшего Арбитражного суда РФ, Постановления и Определения Конституционного суда РФ не относятся к источникам права, а являются официальными интерпретационными правовыми позициями. В обоснование данного подхода можно привести следующие доводы.
Называя постановления судов высшей инстанции источниками права, С. А. Иванов подчеркивает, что их «не следует квалифицировать как появление в российской правовой системе судебного прецедента». Российское право сформировалось в условиях специфической правовой системы. Поэтому пересаживать институты, нормы и даже понятия из одной системы в другую надлежит с большой осторожностью, если вообще надлежит. Условно можно, видимо, говорить о квазипрецеденте либо (...) о своего рода судебном прецеденте».
Как пишет С. В. Поленина в монографическом исследовании «Законотворчество в Российской Федерации», вопрос о возможности использования судебного прецедента как источника права по-прежнему остается дискуссионным и в теории, и на практике, хотя существенное влияние постановлений Пленумов Верховного Суда РФ и Высшего Арбитражного Суда РФ, оказываемое на правоприменительную практику, а в конечном счете и на законодательство, никогда не ставилось под сомнение. «Очевидно, - пишет она, - что в философско-методологическом плане речь может идти не об отказе от закона как основного источника права в пользу прецедента, а лишь о дополнении первого. Органично дополняя закон, прецедент позволяет правовой системе в целом наиболее полно отразить противоречивые и далеко не однозначные процессы в общественной жизни и чутко реагировать на них. Закон же можно использовать для отражения более глубоких тенденций социального развития, решения кардинальных, стратегических вопросов в жизни общества».
Характеризуя природу разъяснительной функции Пленума Верховного Суда, С. С. Алексеев писал: «Общеобязательное же разъяснение юридических норм, т.е. нормативное официальное толкование, не может быть не чем иным, как конкретизирующим нормативным предписанием. Нормативное толкование только и может быть выражено в других, более конкретных (интерпретационных) нормах. Следовательно, результаты толкования, будучи продолжением и выводом из юридических норм, имеют относительно самостоятельное значение. Причем нормативное разъяснение состоит как в общеобязательном толковании оценочных понятий, терминов (дефинитивные нормативные предписания), так и в формулировании более конкретных регулятивных предписаний, являющихся логическим выводом из одной, а чаще из нескольких, связанных между собой юридических норм». Относя постановления Пленума Верховного Суда и других центральных юрисдикционных органов к нормативным актам, С. С. Алексеев в двухтомном курсе лекций «Проблемы теории права» относил их, хотя и весьма условно, к источникам права, внешним формам права. «Строго говоря, они представляют собой «чистые» интерпретационные акты, содержащие правила применения юридических норм».
Касаясь вопроса о правовой идентификации разъяснений Пленума Верховного Суда РФ, А. И. Рарог отказывается относить их к судебным прецедентам, заявляя одновременно, что здесь в известной мере представляется правомерной проблема правотворческой деятельности Пленума Верховного Суда РФ в связи с его правом давать судам разъяснения по вопросам судебной практики, однако это лишь часть более общего вопроса о том, сможет ли быть правоприменитель одновременно и творцом права, вопроса общетеоретического значения, требующего фундаментальных исследований общей теорией права и отраслевыми юридическими науками.
Таким образом, полагаем, что Постановления высших судов не относятся к источникам права в виде прецедента, поскольку, во-первых, не содержат новое правило поведения, не создают новую норму права, во-вторых, они носят разъяснительный характер.
То есть по своей правовой природе это официальные правотолковательные правовые позиции, имеющие обязательный характер, в силу указания на это в законе, а не в силу того, что это источник права.
Основной целью руководящих указаний Пленума Верховного Суда РФ является правильная и единообразная реализация судами действующего законодательства. Так, например, в Постановлении Пленума ВАС РФ № 12 от 23 марта 2012 года, в котором разъяснены условия, ограничивающие ретроспективное применение правовых позиций ВАС, включая право ВАС определить будет ли иметь сформулированная им правовая позиция обратную силу и применительно к какому кругу дел. «Это последний кирпичик в концепции обязательности правовых позиций ВАС, который позволяет понять, что это такое и как это применять», - резюмировал Р. Бевзенко.
Правотолковательные правовые позиции ВАС РФ оформляются в виде Постановлений Пленума, Информационных писем, которые имеют обязательный характер для всех арбитражных судов.
Согласно ст. ст. 126, 127 Конституции РФ, ст. ст. 19, 23 ФКЗ «О судебной системе РФ», ст. ст. 9, 10 ФКЗ «Об арбитражных судах в РФ» наделяют Верховный Суд и Высший Арбитражный Суд РФ правом давать разъяснения по вопросам судебной практики. Так, в соответствии с п. 1 ст. 304 АПК РФ судебные акты арбитражных судов, вступившие в законную силу, подлежат изменению или отмене, если при рассмотрении дела в порядке надзора Президиум ВАС РФ установит, что оспариваемый судебный акт нарушает единообразие в толковании и применении арбитражными судами норм права. То есть, разъяснения, даваемые по вопросам толкования и применения норм законодательства Верховным Судом и Высшим Арбитражным Судом, носят обязательный характер для нижестоящих судов. В определениях и постановлениях этих судов и формируется общая судебная практика как источник права наряду с правосознанием и законами (иными нормативными актами).
В ходе конкретизации правовых норм Пленумы создают в рамках и на основе закона правовые позиции, которые являются результатом обобщения судебной практики. Основное назначение разъяснений Пленумов - толкование закона в формах разъяснения закона и в форме создания подзаконных юридических норм - правовых позиций.
Особое значение имеют Постановления Конституционного суда РФ как правотолковательные правовые позиции.
Известно, что Конституционный Суд РФ оценивает закон или иной подлежащий конституционному контролю нормативно-правовой акт с точки зрения не только буквального смысла, но и смысла, придаваемого ему официальным и иным толкованием или сложившейся правоприменительной практикой (ч. 2 ст. 74 ФКЗ о КС РФ), сама по себе эта практика не является предметом конституционной проверки. Она включается в орбиту конституционного контроля лишь косвенно. Конституционный Суд РФ в Определении от 21 апреля 2011 г. № 525-О-О в очередной раз подтвердил вывод о том, что «постановление Пленума Верховного Суда РФ, толкующее закон, не может выступать самостоятельным предметом проверки Конституционного Суда РФ, хотя оно подлежит учету при принятии им решения по делу согласно ч. 2 ст. 74 ФКЗ о КС».
КС РФ разъяснил, что по смыслу ст. 118, ч. ч. 4, 6 ст. 125 Конституции РФ, п. 3 ч. 1 ст. 3, ст. 6, ч. 2 ст. 74, ч. ч. 2, 3 ст. 79 ФКЗ от 21.07.1994 № 1-ФКЗ «О Конституционном Суде РФ» норма, признанная не противоречащей Конституции РФ в конституционно-правовом смысле, выявленном КС РФ, сохраняет юридическую силу и действует (а значит, и подлежит применению) именно в пределах ее конституционно-правовой интерпретации. Исходя из этого норма, конституционноправовой смысл которой выявлен КС РФ, может действовать и применяться только в нормативном единстве с решением КС РФ, подтвердившим ее конституционность.
Одним из пределов деятельности Конституционного Суда РФ, по мнению В. Д. Зорькина, является его связанность жесткими рамками ранее принятых позиций: Суд осуществляет лишь их расширительное или ограничительное толкование при принятии решения по новому делу. В Постановлении от 21 декабря 2005 г. N 13-П, в частности, установлено, что правовые позиции, сформулированные судом в результате интерпретации, истолкования тех или иных положений Конституции Российской Федерации применительно к проверявшемуся нормативному акту в системе прежнего правового регулирования и имевшей место в то время конституционной практики, могут уточняться либо изменяться, чтобы адекватно выявить смысл конкретных основных норм, их букву и дух, с учетом социально-правовых условий их реализации, включая изменения в системе правовой регламентации.
Примером, несудебных официальных правотолковательных могут служить письма Министерства финансов, сами по себе они не содержат новой нормы права, однако разъясняют субъектам юридического процесса смысл нормы права и механизм её реализации.
Например, Письмо Минфина России от 27.02.13 № 03- 04-06/5600 (об обложении НДФЛ компенсаций за использование личного транспорта в служебных целях), в котором разъясняется вопрос о том, подлежит ли налогообложению НДФЛ компенсационная выплата за использование личного транспорта и других технических средств в служебных целях, учитывая наличие документов, подтверждающих принадлежность используемого имущества налогоплательщику, а также расчетов компенсаций и документов, подтверждающих фактическое использование имущества в интересах работодателя, осуществление расходов на эти цели.
Таким образом, к признакам официальных правовых позиций в рамках правотолковательного процесса можно отнести:
- выражают интерпретационные выводы органов государственной власти;
- формируются по общим правилам юридической техники, правовой логики;
- характеризуются особым субъектным составом и процессуальной формой принятия интерпретационного акта;
- носят обязательный характер для субъектов права;
- имеют определенные юридические последствия.
Юридическая сила официального интерпретационного документа задаётся компетенцией того субъекта от которого исходит акт.
Неофициальное толкование исходит от субъектов юридического процесса, не наделенного властными полномочиями и не осуществляющему толкование в пределах своей компетенции, то есть основой неофициального толкования выступают доктринальные (научные) правовые позиции.
Общеизвестно, что доктринальные правовые позиции имеют целью на теоретическом уровне разработать проблему правоприменения, правообразования, они не носят обязательного характера и не имеют юридических последствий.
Неофициальные правовые позиции в правотолковательном процессе облачаются в форму научных трудов, комментариев (устных или письменных). Ценность таких правовых позиций заключается в том, что они являются аргументированными, обоснованными и в идеале должны учитывать как в правообразовательном процессе, так и при формировании официальных правотолковательных правовых позиций.
Таким образом, исходя из изложенного можно сделать следующие выводы, от качества правовых позиций в правообразовательном и правотолковательном процессах зависит эффективность правового регулирования всего юридического процесса в целом, так и отдельных его частей.
ЛАНГ Петр Петрович
старший преподаватель кафедры гражданского и арбитражного процесса Самарского государственного экономического университета