История создания акционерных обществ уходит свои­ми корнями к эпохе великих географических открытий, на­чавшейся в XVI в. и ставшей, по сути, отправной точкой для развития международной торговли и промышленного произ­водства.

Считается, что первыми акционерными обществами являются Английская и Голландская Ост-Индские компании, активно действовавшие в начале XVIII века. При этом пер­вые акционерные компании занимались в основном колони­альной торговлей, и их число было относительно невелико. Массовое же их появление связано с бурным промышленным развитием ряда стран в начале XIX века. Так, к примеру, в Ан­глии в период с 1844 г. по 1856 г. было создано 4409 компаний. Всплеск акционерного учредительства потребовал и соответ­ствующего нормативного регулирования. Именно в этот пе­риод стали появляться и первые специализированные зако­нодательные акты, регулирующие деятельность акционерных обществ (компаний). В частности, это Российское положение об акционерных компаниях 1836 г., Английский закон о ком­паниях 1844 г., Французский торговый кодекс 1808 г. и др.

Акционерные общества уже в тот период времени соз­давались для облегчения процесса концентрации капитала. Можно говорить о том, что наличие акционерных обществ является одним из важных элементов развитой рыночной эко­номики. Соответственно важным являлся вопрос обеспечения, с одной стороны, управления обществом со стороны участни­ков, обладающих большим количеством акций, а, с другой стороны, определенных гарантий держателям небольших па­кетов акций.

В то же время, законодательство в различные периоды времени по разному определяло возможности владельцев акций участвовать в принятии решений в акционерных обще­ствах. На первых этапах развития акционерного законодатель­ства устанавливался определенный минимум, которым дол­жен владеть акционер для предоставления ему права голоса.

Так, в Российском положении об акционерных компаниях 1836 г. говорилось о допустимости установления количества акций, которые дают возможность участвовать в общем со­брании и обсуждать вопросы, выносимых на его заседание (ст. 32). При этом предполагалось, что конкретные цифры коли­чества акций будут определяться в уставах самих компаний. В этой связи следует вспомнить о том, что в регулировании акционерных отношений в то время большую роль играло т.н. «сепаратное» законодательство. Последнее было представлено уставами, которые утверждались подобно законам - в комите­те министров или в Государственном совете. Так, в уставах не­которых акционерных компаний, участие в общем собрании было обусловлено обладанием определенного числа акций (10, 15, 25 и др.). К примеру, в Русском обществе пароходстве и торговли, которое являлось крупнейшей пароходной ком­панией в Российской империи, для получения права голоса на общем собрании акционеров необходимо было иметь как минимум 15 акций, а для получения возможности избрания на пост директора Правления - необходимо было иметь 50 акций. С учетом того, что номинальная стоимость акции этого общества равнялась 500 рублям, то стоимость пакета акций, необходимого для участия в общем собрании акционеров, была достаточно большой для той эпохи. С учетом важности данного акционерного общества для экономики дореволюци­онной России, данное общество контролировалось крупными акционерами, среди которых было Российское правительство, члены императорской фамилии (великий князь Константин Николаевич), а также представители крупного российского бизнеса (В. А. Кокорев, Ф. А. Родоканаки и др.). Подобное взаимодействие Правительства и частных лиц, позволило обе­спечить не только эффективную коммерческую деятельность данной компании, но и ее участие в общем развитии морского хозяйства империи. Это дало основание говорить об одной из ранних и своеобразных форм государственно-частного пар­тнерства в нашей стране.

А вот в уставе (§ 53) одного из крупнейших дореволюци­онных акционерных банков - Московского купеческого бан­ка - напротив, прямо указывалось, в общем собрании имеют право принимать все участники акционерного товарищества. По нашему мнению, это можно объяснить что номинальная стоимость акций данного была наибольшей для того перио­да и составляла 5000 рублей. Поэтому особой необходимости в установлении минимума для участия в общем собрании не было. По сути, применительно к данному обществу, высокая номинальная стоимость и была тем барьером, который огра­ничивал участие в деятельности общества лиц, которые не об­ладали значительными капиталами.

Ограничение на участие в общем собрании, исходя из ко­личества принадлежащих акций, в общем-то было характерно и для зарубежных акционерных обществ. Аргументы в обосно­вании такого положения дел были разные. Говорилось о том, что многочисленность акционеров сделает невозможным их соединение в одно коллегиальное учреждение. Также выдви­галось мнение, что признание права голоса за каждым акци­онером может остановить крупных капиталистов от помеще­ния своих капиталов в акционерные компании из-за опасения того ущерба, который может быть причинен результатами голосования. Как видно, в последней позиции видны опасе­ния утраты контроля крупных акционеров за управлением акционерным обществом. В этом плане характерна дискуссия относительно другой крайности характерной, в том числе и для российских акционерных компаний, когда речь, напро­тив, шла об установлении максимума голосов, принадлежа­щего одному акционеру. Подобные ограничения объяснялись необходимостью защиты прав владельцев небольших пакетов акций. Впрочем, уже и в то время большинством ученых и практиков введение подобного ограничения рассматривалось как мера, противоречащая капиталистическому духу акцио­нерного общества.

Таким образом, можно сделать вывод о том, что в XIX - начале XX вв. для акционерных обществ был характерен контроль крупных акционеров над деятельностью общества и законодательство той эпохи, в общем, устанавливало опре­деленные гарантии для поддержания такого контроля. При этом, как правило, собственники крупных пакетов акций за­нимали должности членов правления акционерных обществ, т.е. были управляющими.

В последующем стали набирать силу противоречивые тенденции. С одной стороны, прослеживалась определенная «демократизация», которая проявилась в том, что любой ак­ционер независимо от количества акций получил возмож­ность принимать участие в общем собрании акционеров с правом голоса по вопросам его повестки. Если проанализи­ровать советское законодательство периода НЭПа (ГК РСФСР 1922 года, Положение об акционерных обществах 1927 года), то оно уже закрепляло право голоса на общем собрании ак­ционеров за каждым владельцем акций. Законодательство России периода перехода к рынку, так же как и ныне действу­ющие законы не устанавливает каких-либо ограничений на участие в собраниях, связанных с обладанием определенным количеством акций. Особенно ярко данная тенденция про­явилась в предложениях о расширении прав работников ак­ционерных компаний на приобретение акций и вообще на расширение контроля за деятельностью компаний. В разных странах были предложены различные способы привлечения работников к участию в деятельности акционерных обществ. В одних странах (США, Франция) - это создание возможно­стей по приобретению работниками акций компаний, где они работают, в других (Германия) - предоставление квот работ­никам для занятия должностей в органах контроля. Реализа­ция подобных идей привела к определенному повышению роли работников в управлении акционерными компаниями. Как следствие, работники стали одними из контролирующих субъектов в некоторых акционерных обществах. Своеобразная модель акционерных обществ с привлечением работников к их управлению получила закрепление в России. Федеральным законом от 19 июля 1998 г. «Об особенностях правового поло­жения акционерных обществ работников (народных предпри­ятий)» по существу закреплен специальный вид акционерных обществ, в которых работникам принадлежит не менее 75 % акций. При этом законодательно устанавливаются ограни­чения на концентрацию акций в одних руках. Ограничива­ется возможности по отчуждению акций лицам, которые не являются работниками таких обществ. Кроме того, решения целого ряда вопросов на общем собрании осуществляется по принципу: один акционер - один голос. Таким образом, фор­мально в таких обществах контроль приурочен к акционерам- работникам. Однако, как правило, реальный контроль в таких обществах осуществляет руководитель (генеральный дирек­тор). Такое положение дел во многом напоминает ситуацию характерную для социалистических предприятий, преоб­ладавших в экономике советского периода, когда за фасадом власти трудового коллектива скрывалось всевластие его дирек­тора. Сходство еще более усиливаются с учетом того факта, что большинство народных предприятий и функционируют на базе социалистических предприятий, прошедших через «горнила» приватизации и различного рода преобразований периода перехода к рынку. Указанные обстоятельства обусло­вили плохую адаптацию народных предприятий к современ­ным рыночным условиям. Кроме того, данные акционерные общества, несмотря на наименование, лишены основных при­знаков акционерных обществ, что еще более подтверждает их противоречивый и, во многом нерыночный характер. С дру­гой стороны законодательно ограниченная структура акци­онерного капитала мешает использовать, предусмотренные законодательством меры государственной поддержки весьма актуальные для хозяйствующих субъектов, особенно в период экономического кризиса.

Другой тенденцией, набирающей силу с середины про­шлого века, является отделение процесса управления от вла­дения капиталом, в результате чего право управления обо­собляется от права собственности. Власть, таким образом, переходит от собственников капитала к группе лиц, которые обладают специальными познаниями, способностями и опы­том группового принятия решений в сфере управлени^й. В этой связи принято говорить о так называемой «менеджери- альной революции», которая привела к появлению нового круга субъектов корпоративного контроля - наемных управля­ющих, которые зачастую не владеют значительными пакетами акций, но, тем не менее, определяют политику корпораций. Особенно это характерно для крупных корпораций, где ак­ционерный капитал распылен между большим количеством акционеров. Также для таких корпораций характерно укло­нение владельцев небольшого количества акций от участия в деятельности общего собрания - органа, являющегося по су­ществу единственным, через который рядовые акционеры мо­гут воздействовать на принятие решений. В законодательном плане подобная тенденция нашла отражение в понижении роли общих собраний акционеров, и, соответственно, в повы­шении значения исполнительных органов корпораций (прав­ления, совета директоров и т.п.). В частности, это проявляет­ся в ограничении компетенции общих собраний акционеров вопросами, которые исчерпывающим образом определены в законодательстве. Также это выражается в отсутствии жестких требований к кворуму общего собрания. В ряде стран (напри­мер, в Англии) общее собрание считается правомочным, даже если на нем присутствует один акционер. В других же странах (Франция и др.) требования к кворуму отсутствуют при прове­дении повторных взамен несостоявшихся общих собраний ак­ционеров. И наконец, это может находить проявление в уста­новления перечня вопросов, которые могут быть рассмотрены общим собранием только по предложению исполнительных органов. Как правило, это ключевые для общества вопросы - реорганизация, ликвидация, изменения в уставе, выплата ди­видендов.

Таким образом, в акционерных обществах с «распылен­ным» акционерным капиталом, а это, как правило, достаточ­но крупные субъекты хозяйственной деятельности контроль за их деятельность находится в руках управленцев (менеджеров). Причем речь не обязательно идет только о единоличном ис­полнительном органе. Это также члены правления (коллеги­ального исполнительного органа) и совета директоров. Зача­стую это лица, входящие в состав администрации в широком смысле, не осуществляющие управление в правовых формах. Как указывается в экономической литературе, организаци­онно-техническая по своей природе функция управления перерастает в контроль менеджеров над фирмой, усиливая противоречивость отношений распоряжения и владения. Вследствие совмещения должностей возникают три взаимос­вязанных процесса. Во-первых, высшие управляющие в совете директоров приобретают контроль над большинством реше­ний в компании. Во-вторых, ослабевает система внутреннего контроля (проверок, внутреннего аудита), обычно реализуе­мая советом благодаря возможности смещать исполнительное руководство. В-третьих, развивается и укрепляется механизм самовоспроизводства менеджеров, основанный на их фактиче­ском управлении процессом подбора, выдвижения и выбора членов совета директоров.

Таким образом, в заключении следует отметить, что за­конодательство за последние два века менялось, исходя из тех задач, которые стояли на конкретном этапе развития социаль­но-экономических отношений. В настоящее время одним из вызовов, на которые должно ответить корпоративное законо­дательство, является обеспечение профессионализма управ­ления акционерными обществами с одновременным учетом интересов прав акционеров, обладающих небольшим количе­ством акций.

ХЕЧИЕВ Анжур Евгеньевич
аспирант кафедры предпринимательского права юридического факультета Московского государственного университета им. М. В. Ломоносова