Институт приобретательной давности является одним из самых проблемных и дискуссионных как в российской циви- листической науке, так и в правоприменительной практике, несмотря на то, что как правовая категория он сложился ещё в римском праве в эпоху XII таблиц и назывался «usucapio», под которым римляне понимали первоначальный способ приобретения права собственности лицом, фактически владевшим вещью в течение установленного законом срока и при наличии определённых условий.
Имеющаяся к настоящему времени судебная практика крайне неоднозначна и противоречива. В одних случаях суды отказывают в иске о признании права собственности в силу приобретательной давности, как правило, мотивируя это тем, что отсутствует одно или несколько условий, наличие которых необходимо для удовлетворения иска. Так, по делу № Ф09-3267/04 суды всех инстанций отказали обществу с ограниченной ответственностью в иске о признании права собственности на помещения в силу того, что сделка в части включения в уставный капитал имущества, которым, по утверждению истца, он добросовестно и непрерывно владеет, была признана ничтожной, следовательно, на лицо отсутствие необходимого юридического состава.
Однако, существуют и примеры положительной судебной практики по данному вопросу. Особый интерес вызывает дело, имевшее место в Самарской области. К адвокатам обратились мать и две её совершеннолетние дочери, которые в ходе оформления наследства после смерти главы семейства обнаружили, что единственная квартира, в которой они проживали с 1977 года, им не принадлежит. Выяснилось, что покойный отец в 1994 году совершил с квартирой цепочку сомнительных сделок, в результате которых квартира перешла в собственность товарищества с ограниченной ответственностью, которое в 2005 г. было ликвидировано без правопреемства. В случае неблагоприятного исхода семья осталась бы без единственного жилья. Кроме того, в семье воспитывалась малолетняя девочка, потерявшая родителей при трагических обстоятельствах, и если бы доверители оказались на улице, девочка могла бы попасть в детский дом. Однако, главная сложность заключалась в том, что доверители выдали отцу доверенность на куплю-продажу квартиры, поставившую под сомнение вопрос о добросовестности. Именно поэтому суд первой инстанции в удовлетворении исковых требований о признании права собственности в силу приобретательной давности отказал, сославшись также на непредоставление доказательств отсутствия договорных отношений между ТОО и истцами по поводу пользования квартирой, а также не присоединив время нахождения квартиры в собственности ТОО ко времени владения этим имуществом истцами. Однако, суд апелляционной инстанции с данной позицией не согласился и принял решение о полном удовлетворении исковых требований в силу того, что договор о купле-продаже квартире ТОО не исполнялся, требования и притязания на квартиру со стороны третьих лиц отсутствовали, а управомоченное по доверенности лицо не сообщило истцам о том, что оно реализовало своих полномочия, следовательно истцы не знали и не должны были знать об отсутствии у них права собственности.
Столь разные позиции судов в вышеизложенном примере свидетельствуют о недостаточной научной проработке проблематики, связанной с приобретательной давностью, что обуславливает необходимость глубокого исследования её правовой природы, ведь судам в РФ достаточно часто приходиться сталкиваться с требованиями лиц признать право собственности на основании давностного владения.
Основное назначение приобретательной давности очевидно: придание стабильности гражданскому обороту, устранение юридической неопределённости в принадлежности вещи. В этом плане нельзя не согласиться с позицией А. В. Зарубина, который пишет: «Идеальной является ситуация, при которой соединяются владение и право...если вдруг встречается отступление от этого правила, то право стремится к восполнению».
Действительно, иногда лучше оставить вещь фактическому владельцу, чем собственнику, не проявляющему никакой заботы о вещи. Тем самым получается, что собственник, не заявивший в течение определённого времени о своём праве, утрачивает право собственности. Но здесь напрашиваются риторические вопросы: «А право ли это, если оно ограниченно какими-то сроками? Не ограничивает ли это право собственника свободно распоряжаться своим имуществом?»
Ответы на эти вопросы можно найти, обратившись к ст. 234 ГК РФ, которая является ничем иным, как нормативной основой института приобретательной давности в российском гражданском праве. Указанная статья гласит, что «лицо гражданин или юридическое лицо, не являющееся собственником имущества, но добросовестно, открыто и непрерывно владеющие как своим собственным недвижимым имуществом в течение пятнадцати лет.. .приобретает право собственности на это имущество». Из данной нормы следует, что одного владения для возникновения права собственности в силу приобретательной давности недостаточно. Необходимо наличие сложного фактического состава, включающего добросовестность, открытость, непрерывность, длительность, беститульность. Все элементы состава можно разделить 2 группы: объективные - длительность, непрерывность, открытость владения и субъективные - добросовестность владения и владение имуществом как своим собственным. Отсутствие хотя бы одного из вышеупомянутых юридических фактов является основанием для отказа в удовлетворении требований истца. Очевидно, что доказать единовременное наличие всех элементов данного состава - задача не из лёгких, поэтому неудивительно, что, как правило, суды отказывают в удовлетворении требований, направленных на установления права собственности в силу приобретательной давности.
С целью лучшего уяснения проблематики вопроса представляется необходимым подробно рассмотреть каждый из элементов юридического состава, обозначенного в ст. 234 ГК РФ.
Для начала, необходимо обратить внимание на субъектный состав. Субъектами правоотношений, возникающих по поводу приобретения права собственности в силу приобретательной давности, могут быть только граждане и юридические лица, но не Российская Федерация, субъекты Российской Федерации или муниципальные образования. Это можно объяснить отпаданием преимуществ для государственной (публичной) собственности, в которую по общему правилу поступало бесхозяйное имущество. Данная точка зрения разделяется не всеми. Ю. К. Толстой считает, что «Приобрести право собственности по давности владения может.также Российская Федерация, субъект Федерации или муниципальное образова- ние». По всей видимости, указанная позиция основывается на п. 2 ст. 124 ГК РФ, согласно которому к Российской Федерации, субъектам РФ, муниципальным образованиям применяются нормы, определяющие участие юридических лиц в отношениях, регулируемых гражданским законодательством, если иное не вытекает из закона или особенностей данных субъектов. Однако, неубедительность данной позиции подтверждается особенностями юридической техники, применяемой в ГК. Обычно, законодатель, подразумевая всех субъектов гражданских правоотношений, пользуется собирательным термином "лица", а в ст. 234 в качестве субъектов прямо указаны только граждане и юридические лица.
Следующим и вместе с тем самым дискуссионным и неоднозначным элементом является добросовестность, так она почти всегда носит оценочный характер. Определение добросовестности ни в ГК, ни в других нормативных актах не закреплено, да и его исчерпывающая формулировка весьма затруднительна для законодателя, ведь в каждом отдельном случае добросовестность может иметь не одинаковое значение.
Под добросовестностью в ст. 234 следует понимать отсутствие оснований для сомнения в своём праве, то есть владелец не знает и не может знать о правах иных лиц на это имущество в момент завладения. В соответствии с данным подходом можно разделить добросовестных приобретателей на две группы:
- Приобретателей, считающих себя собственниками и имеющим мнимое основание для этого, но на деле допустимо заблуждающихся в фактических обстоятельствах, по которым ему попала вещь и как следствие не являющихся собственником. Здесь очень важно подчеркнуть, что заблуждение лица относительно вещи должно быть допустимым (к недопустимым заблуждениям относятся: владение на титуле; неосмотрительность или легкомыслие владельца при передаче ему вещи; незаконность владения, вытекающая непосредственно из закона; наличие в Едином государственном реестре сведений, препятствующих отчуждению вещи). Если заблуждения истца будут признаны недопустимыми, он никогда не станет добросовестным приобретателем.
- Приобретателей, не являющихся собственниками, но не знающих и не имеющих возможности знать настоящего собственника. Такая ситуация может быть, например, при завладении бесхозяйной вещью.
В рамках данной работы представляется излишним более подробная характеристика категории добросовестности. Отметим лишь, что отсутствие добросовестности зачастую является основанием для отказа в удовлетворении требований истца. Так, ФАС Московского округа отказал истцу в признание права на нежилые помещения подвала, ссылаясь на то, что действующее на тот момент законодательство не предусматривало возникновения права собственности юридических лиц на государственное имущество в порядке приватизации имущественного комплекса.
Следующим неотъемлемым элементом приобретательной давности является владение вещью как своей собственной. Это означает, что владелец ведёт себя так, как будто он собственник (оплачивает коммунальные платежи, налоги, периодически делает ремонт). Кроме того, владение как своим собственным означает владение не по договору, вследствие чего ст. 234 ГК РФ не применяется в случаях, когда владение основано на договорных обязательствах (аренды, хранения), либо осуществляется на праве хозяйственного ведения или оперативного управления. Несмотря на то, что законодатель разводит понятия добросовестности и владения имуществом как своим собственным, Л. А. Лушина считает их равнозначными. По её мнению, законодатель необоснованно отождествляет добросовестность приобретения и добросовестность владения. Различия между ними заключаются в том, что владение это длящийся процесс, а приобретение однократный акт. Данная точка зрения представляется логичной, ведь владение может быть добросовестным, а приобретение нет. Например, когда лицо приобретает имущество по цене ниже его реальной стоимости.
Чтобы признать право собственности на основании приобретательной давности, владение должно быть открытым, то есть быть «очевидным для других лиц». Однако, при этом, конечно, никто не обязывает владельца во всеуслышание заявлять о своём владении. Он также не лишается права применять меры для обеспечения сохранности вещи, но при этом владелец не должен принимать никаких мер, скрывающих факт завладения вещью. Для третьих лиц должна быть очевидна лишь материальная связь лица с вещью, что подтверждается судебной практикой.
И наконец, последним элементом юридического состава является непрерывность владения, то есть вещь не должна выбывать из владения лица. Достаточно подробно содержание непрерывности раскрыто в ч. 5 п. 15 Постановления Пленума ВС и Пленума ВАС № 10 / 22: «Давностное владение признаётся непрерывным, если оно не прекращалось в течении всего срока приобретательной давности. В случае удовлетворения иска давностного владельца об истребовании имущества из чужого незаконного владения имевшая место ранее временная утрата им владения...перерывом давностного владения не считается. Передача давностным владельцем имущества во временное пользование другого лица не прерывает давностного владения. Не наступает перерыв давностного владения также в том случае, если новый владелец является сингулярным или универсальным правопреемником предыдущего владельца». Включение непрерывности в юридический состав ст. 234 ГК РФ более чем обоснованно, ведь если лицо передаст вещь другому лицу, то настоящий собственник будет лишён возможности отыскать эту вещь. Именно поэтому, отсутствие непрерывности владения является основанием для отказа в удовлетворении требований истца о признании права собственности в силу приобретательной давности.
Одним из самых проблемных и дискуссионных вопросов касательно приобретательной давности является возможность её применения на земельные участки в качестве основания возникновения права собственности. Сложность решения данного вопроса объясняется наличием презумпции государственной собственности на землю, согласно которой земля и другие природных ресурсы, не находящиеся в собственности граждан, юридических лиц или муниципальных образований, являются государственной собственностью (п. 2 ст. 214 ГК РФ). Кроме того, предусмотрена административная ответственность за самовольное занятие земельных участков (ст. 7. 1 КоАП РФ). В Постановлении Пленума ВС РФ и ВАС РФ № 10/22 также не содержится прямого ответа о возможности или невозможности приобретения земельных участков в собственность в порядке приобретательной давности, а сказано лишь, что «при разрешении споров в отношении земельных участков, находящихся в государственной или муниципальной собственности, следует учитывать, что они приобретаются в собственность в порядке, установленном земельным законодательством».
Единообразная судебная практика по данной проблематике также отсутствует. Так, ФАС Уральского округа в Постановлении от 03.04.2014 по делу № А47-284/2013 пришёл к выводу об отсутствии у истца оснований для приобретения права собственности в порядке приобретательной давности, в виду того, что земельным законодательством не предусмотрена возможность приобретения права собственности на земельной участок в порядке ст. 234 ГК[12]. Ленинградский областной суд в Определении от 05.09.2012 № 33-3927/2012 также отказал в удовлетворении иска, аргументируя это тем, что истица пользовалась участком, как объектом государственной собственности, о чём ей было известно.
Тем не менее существует и противоположная судебная практика. Например, ФАС Московского округа Постановлением от 29. 07. 2013 по делу № A41-1824/13 полностью удовлетворил заявленные требования о признании права собственности в силу приобретательной давности на земельный участок в виду обоснованности иска, а также в целях сохранения стабильности гражданского оборота и соблюдения правовой определённости в спорных правоотношениях. На лицо отсутствие единого подхода у арбитражных судов к решению анализируемой проблемы.
Единого мнения на этот счёт нет и в научной литературе. Так, Ю. А. Умеренко, проанализировав большой массив законодательства и судебной практики приходит к следующему выводу: «если лицо, обращаясь в суд с требованием о признании права собственности на земельный участок по основанию приобретательной давности, не докажет, что ранее спорный земельный участок был отчуждён из государственной собственности, то указанное лицо не может считаться добросовестным владельцем и в удовлетворении заявленных требований судом будет отказано». Свои рассуждения автор подкрепляет примерами из судебной практики: ФАС Московского округа в Постановлении от 08.08.2012 по делу № А41-31266/11 указал, что, поскольку доказательств передачи спорного земельного участка в частную собственность суду не предоставлено, спорный земельный участок до настоящего времени относится к государственной собственности, в связи с чем оснований для признания права собственности на спорный земельный участок не имеется. Схожую позицию занял и ВАС РФ об Определении от 12.09.2013 № ВАС-12096/13 по делу № А75-3809/2012, в котором указал, что истец знал о нахождении спорного земельного участка в государственной собственности, что исключает добросовестность владения. Из вышеизложенных рассуждений следует, что в случаях с земельными участками, помимо юридических фактов, упомянутых в ст. 234 ГК, на истце лежит ещё и бремя доказывания того, что имело место отчуждение спорного земельного участка из государственной или муниципальной собственности. Аналогичной точки зрения придерживается О. И. Красов.
Совершенно противоположной точки зрения придерживается А. А. Иванов, который отрицает в п. 2 ст. 214 ГК РФ презумпцию государственной собственности на землю. Способом аргументации своей позиции автор избрал рассмотрение спорного положения под углом зрения различных способов толкования: грамматического, логического, систематического, телеологического, системного исторического. В результате проведённого анализа учёный приходит к выводу об отсутствии в данной норме презумпции государственной собственности на землю. Во-первых, потому, что в п. 2 ст. 214 ГК не конкретизируется какому виду государственной собственности противопоставляется частная и муниципальная собственности: федеральной собственности или собственности субъекта РФ. Во-вторых, законодатель не отсылает нас к толкуемой норме ни в ст. 234, ни в ст. 302, ни в п. 2 ст. 223. Не следует ли из этого, что п. 2 ст. 214-всего лишь декларация, не подтверждающаяся другими нормами ГК? В-третьих, когда принимался современный ГК (1994 г.) приватизация ещё едва начиналась и при непонятном статусе земельного участка с высокой степенью вероятности можно было сказать, что скорее всего он принадлежит на праве собственности государству. В настоящее время для таких выводов оснований нет, т.к. приватизация уже проведена, а на рынке появилось большое количество земельных участков, находящихся в частной собственности, поэтому главное свойство презумпции - быть предположением основанным на высокой степени вероятности, - исчезло. В завершении своих рассуждений автор призывает к скорейшей отмене данной нормы, полагая, что она не должна препятствовать приобретению земельных участков по давности владения.
В настоящее время институт приобретательной давности остро нуждается в реформировании, которое должно способствовать формированию менее противоречивой судебной практики, укреплению стабильности имущественного оборота, соответствию судебных решений принципам добросовестности разумности и справедливости. О будущем приобретательной давности и предстоящих в ней изменениях можно в определённой степени судить по Концепции развития гражданского законодательства от 07.10.2009 п. 3.4.9. В данной концепции отражены три существенные новеллы: отказ от такого реквизита давностного владения, как добросовестность; предусматривается увеличенный срок приобретательной давности (30 лет) для приобретения права собственности на недвижимое имущество, которое выбыло из владения собственника помимо его воли; течение срока приобретательной давности предлагается начинать с момента начала давностного владения, а не после истечения срока исковой давности по виндикационному требованию. Исключение добросовестности представляется противоречащим действующему законодательству, в частности п. 4 ст. 1 ГК РФ, согласно которому никто не вправе извлекать преимущество из своего незаконного или недобросовестного поведения. В случае же отказа от добросовестности законодатель фактически предоставит субъектам гражданских правоотношений такую возможность, что не допустимо и преступно. Совершенно необоснованным является увеличение сроков приобретательной давности даже если брать в расчёт недвижимое имущество, выбывшее из владения собственника помимо его воли. Наоборот, представляется необходимым сократить срок приобретательной давности для недвижимого имущества с 15 лет до 7 лет, ведь этого будет вполне достаточно для того, чтобы настоящий собственник подал виндикационный иск с целю истребовать его имущество. Сроки приобретательной давности для недвижимого имущества в российском гражданском праве неоправданно большие по сравнению даже с соседними государствами (7 лет в Республика Казахстан и 10 лет на Украине), что не лучшим образом сказывается на стабильности гражданского оборота. Что касается течения срока давностного владения с момента начала такого владения, то данное новшество безусловно необходимо, т.к. это положение действительно будет способствовать правовой определённости судьбы имущества в гражданском обороте. Не менее важным, является разграничение в гражданском кодексе добросовестности владения и добросовестности приобретения, которое должно быть проведено в разъяснениях Пленума Верховного суда.
В заключении, хотелось бы ещё раз подчеркнуть важность института приобретательной давности для гражданского оборота, а также необходимость дальнейших научных разработок по данной теме, ведь приобретательная давность - институт
Виленский Н. М.
студент Самарского государственного экономического университета
САЙФУЛОВА Лилия Габдельахатовна
кандидат юридических наук, доцент кафедры теории государства и права Самарского государственного экономического университета
