Систематизация понятия «сделка» в гражданском праве РФ

Изменения, внесенные в Гражданский кодекс РФ Феде­ральным Законом от 7 мая 2013 года (№ 100-ФЗ), коснулись и ст. 168 ГК РФ.

Очевидно, что данное изменение направлено на улучшение делового климата в стране, на стабилизацию гражданского оборота. В старой редакции ст. 168 ГК РФ фор­мулировалась следующим образом: «Сделка, не соответствую­щая требованиям закона или иных правовых актов ничтожна, если закон не устанавливает, что такая сделка оспорима, или не предусматривает иных последствий нарушения». Новая ре­дакция данной статьи устанавливает противоположное пра­вило: «...сделка, нарушающая требования закона или иного правового акта, является оспоримой, если из закона не следу­ет, что должны применятся другие последствия нарушения, не связанные с недействительностью сделки». Логика законо­дателя понятна, оспоримую сделку может оспорить заинтере­сованное лицо, а ничтожная сделка может считаться таковой любым чиновником, в меньшей степени учитывая мнение за­интересованных лиц. Таким образом, внося изменения в зако­нодательство, законодатель добивался ограничение админи­стративного давления на бизнес, которое может использовать легальные правовые механизмы в своих корыстных интересах. Новая редакция вышеназванной статьи ГК РФ сузила возмож­ность злоупотребления правом.

В связи с вышеназванным внесенным изменением в Граж­данский Кодекс, который теперь признает по общему прави­лу недействительные сделки не ничтожными, а оспоримыми, можно предположить углубление дискуссии о квалификации сделки как о исключительно правомерном действии или воз­можности признания сделкой и неправомерное действие. До­минирующей точкой зрения в теории гражданского права являлась та точка зрения, что сделка является правомерным действием. Например, учебник гражданского права, ч. 1, под редакцией А. П. Сергеева, прямо указывает, что «Правомер­ные действия, в свою очередь, делятся на три основные груп­пы: сделки, сделкоподобные действия и реальные акты». С. Ф Хейфиц в свое время указывал, что сделка, не имеющая эле­мента правомерности, на самом деле не является сделкой, а является правонарушением. Однако существует и иная пози­ция. Ряд ученых, например, И. Б. Новицкий и другие авторы, придерживались точки зрения что термин «недействительная сделка» имеет право на существование. При этом, в частно­сти, имелось в виду, что недействительная сделка является сделкой, хотя, может быть и неправомерным действием. Как отмечала М. В. Телюкина, буквальное толкование Граждан­ского Кодекса РФ дает основание считать сделкой как действи­тельную, так и не действительную сделку. Просто действитель­ная сделка предполагает возникновение запланированных сторонами прав и обязанностей, а недействительная сделка предполагает возникновение последствий, предусмотренных законом. Автор имела ввиду, что законодатель, давая опреде­ление сделкам в ст. 153 ГК РФ, не упоминает об обязательной правомерности: «Сделками признаются действия граждан и юридических лиц, направленные на установление, изменение или прекращение гражданских прав и обязанностей». Очевид­но, что довод сторонников точки зрения, о признании сделки всегда правомерным действие, может парироваться тем, что недействительность оспоримой сделки должна быть признана судом, а в отсутствии решения суда, по аналогии с презумп­цией невиновности, даже сделка, могущая потенциально быть недействительной, считается законной. Ведь при отсутствии обращения в суд заинтересованной стороны, не имеется ос­нований считать, что сделка может быть и неправомерным действием, так как только суд может квалифицировать оспо­римую сделку как недействительную. Точно также как точные знания любого гражданина о преступных действиях иного лица не дают оснований для юридического признания этого лица преступником без решения суда.

Более того, поддерживая точку зрения о том, что сделкой может быть и неправомерное действие можно привести следу­ющий аргумент. Ведь даже признанная судом недействитель­ной сделка может породить оговоренные там права и обязан­ности. Например, заинтересованное лицо обратилось в суд с иском о признании оспоримой сделки недействительной. Его несовершеннолетний сын обменял магнитофон на велосипед. Суд вынес положительное для него решение - признал сдел­ку недействительной. Правовые последствия в этом случае, по общему правилу, - двухсторонняя реституция. Однако истец, столкнувшись с процедурами исполнительного производства, решил отказаться от исполнения судебного решения. Спустя определенное время принудительно исполнить решение уже будет нельзя и данная сделка, признанная судом недействи­тельной, установит оговоренные в ней права и обязанности как действительная сделка. Таким образом, наличие хотя бы одного примера недействительной сделки, признанной не­правомерной судом, и создавшей правовые последствия как действительная, законная сделка ставит под сомнение отнесе­ние сделок исключительно к правомерным действиям. Кроме того, и ничтожные сделки могут порождать права и обязан­ности, если заинтересованная сторона необратиться в суд с требованием о применении последствий ничтожной сделки. Следует добавить, что и в правоприменительной практике от­мечается, что налоговые структуры совершенно не учитывают решение судебных органов о признании сделки недействи­тельной и применяют к ним те же нормы, как и при действи­тельных сделках.

Хотелось бы отметить еще один спорный момент в по­зициях аналитиков правового регулирования сделок. Так И. П. Кожокарь утверждает, что «...сделка, нарушающая тре­бования закона или иного правового акта, скорее всего, в лю­бом случае нарушает публичные интересы и (или) интересы третьих лиц и должна признаваться ничтожной. Если же на­рушений публичных интересов подобной сделкой не усма­тривается, имеет место дефективность самой нормы, которая установлена законодателем в качестве императивной без до­статочных на то оснований». Данное утверждение оставляет за пределами анализа сделки, совершенные несовершенно­летними с выходом за пределы дееспособности. Такие сделки требования закона нарушают, но довольно часто интересы третьих лиц и тем более государства не затрагивает. Они впол­не могут быть одобрены попечителем несовершеннолетнего и вполне возможно, что совершение таких сделок поощряется с целью развития предпринимательских способностей несо­вершеннолетнего. Норму, признающую недействительной сделки с выходом за пределы дееспособности несовершен­нолетних, нельзя считать дефективной. Она является опреде­ленной гарантией защиты прав несовершеннолетних в сфере гражданского оборота.

Таким образом, можно сделать вывод, что, анализируя понятие «сделки» как одной из категорий гражданского пра­ва, производя их классификацию, правоведы не всегда в пол­ном объеме учитывают правовые реалии. По мнению авто­ра, предложенная правоведом новая классификация сделок, или их новая характеристика должна отвечать требованиям правоприменительной практики. Например, классификация сделок по такому критерию как форма помогает точно опре­делить правовые последствия несоблюдения формы сделки. Характеристики же сделок как всегдаправомерные действия, или не всегда правомерные, отнесение недействительных сде­лок к правонарушениям, не предполагают очевидного прак­тического смысла. Если бы правоведы обосновывали свои по­зиции по отстаиваемым ими классификациям, ссылаясь на нужды правоприменительной практики, то их позиции были бы более убедительны.

Малкеров В. Б.
кандидат юридических наук, доцент кафедры гражданского права Уральского государственного экономического университета