Дискуссионные вопросы доктринального толкования и практики применения неправомерного завладения государственными регистрационными знаками транспортных средств (ст. 3251 УК РФ)

4 августа 2014 г. вступил в силу Федеральный закон от 5 мая 2014 г. № 105-ФЗ, которым Уголовный кодекс дополнен ст. 325, установившей ответственность за неправомерное завладе­ние государственным регистрационным знаком транспортно­го средства.

Указанная норма сразу получила большое распростра­нение в судебной практике. Так, за 2015 год зарегистрировано 4095 преступлений по данной статье. Осуждено за 2015 год - 100 человек, за 1 полугодие 2016 года - 34 человека. Анализ практики применения ст. 325 УК РФ и ее доктринального тол­кования стали предметом настоящего исследования.

Необходимость введения нового состава преступления в УК РФ связана была с распространением неправомерного за­владения чужими регистрационными знаками транспортных средств. В пояснительной записке к проекту федерального закона, дополнившим УК рассматриваемой нормой, указы­валось, что по данным МВД РФ за 2011 г. и 6 месяцев 2012 г. зарегистрировано более 14 тысяч сообщений о похищении у граждан государственных регистрационных знаков транс­портного средства, при этом 95% указанных деяний было зарегистрировано в городах Москве, Санкт-Петербурге и Ле­нинградской области. Однако в уголовном законе состава пре­ступления, по которому можно было бы квалифицировать неправомерное завладение государственными регистрацион­ными знаками, до лета 2014 г. не было.

За время существования ст. 325 УК РФ выявился ряд дис­куссионных вопросов по ее применению, которые мы рассмо­трим, руководствуясь общей системой состава преступления (объект, объективная сторона, субъект, субъективная сторона).

Дискуссионные вопросы по объекту преступления, предусмотренного ст. 325 УК РФ.

В доктрине уголовного права под объектом рассматри­ваемого преступления предложено понимать общественные отношения, складывающиеся в процессе обеспечения поряд­ка учета и использования транспортных средств. Отдельные авторы не конкретизируют непосредственный объект данного преступления, а определяют лишь его видовой объект - по­рядок управления. Законодатель, поместив неправомерное завладение государственным регистрационным знаком в гл. 32 УК РФ, тем самым определил его видовой объект в качестве порядка управления. Деяния, предусмотренное ст. 325¹ УК РФ, можно отнести к такой подгруппе посягательств против порядка управления как деяния, посягающие на учет в сфе­ре управления, куда кроме рассматриваемого преступления можно отнести ст. 322 - 322 УК РФ. Однако в судебной прак­тике вопросов об объекте рассматриваемого преступления не возникает. Ни в одном из изученных судебных решений объ­ект неправомерного завладения государственным регистраци­онным знаком не упоминается и не обсуждался в ходе судеб­ного заседания.

Предмет преступления. Обращаясь к рассмотрению предмета преступления, предусмотренного ст. 325 УК РФ: государственному регистрационному знаку, следует отметить сложность законодательного регулирования, которое заклю­чается в том, что, с одной стороны, целый ряд нормативных актов закрепляет необходимость наличия на транспортном средстве государственного регистрационного знака, а уста­навливает требования к таким знакам (их типы, размеры, структуру, технические требования, в том числе к символам, расположенных на регистрационных знаках, материалам, из которых они изготавливаются и т.д.), а, с другой стороны за­конодательство не содержит нормативного определения по­нятия «государственный регистрационный знак».

В качестве такого знака необходимо рассматривать спе­циальный предмет (изделие), содержащий символы (буквы, цифры и другие), изготовленный в соответствии с техниче­скими требованиями, предусмотренные законодательством, выдаваемый органами государственной власти владельцам транспортных средств в целях учета и допуска к эксплуатации транспортных средств.

Несмотря на то, что под транспортные средства, которым выдаются государственные регистрационные знаки, подпадает довольно широкий круг устройств, предназначенных для пе­ревозки по дорогам людей, грузов или оборудования, установ­ленного на нем (например, автобусы, мотоциклы, прицепы и полуприцепы и т.д.), в изученной практике встречается толь­ко неправомерное завладение постоянных регистрационных знаков легковых автомобилей. Также в судебной практике не встречается незаконного завладения регистрационными зна­ками «Транзит». Вместе с тем регистрационные знаки «Тран­зит» относятся к предмету преступления, предусмотренного ст. 325 УК РФ, т.к. они являются разновидностью государствен­ных регистрационных знаков транспортных средств. Следует также согласиться с тем, что к предмету преступления отно­сятся и регистрационные знаки транспортных средств, выдан­ных иностранными государствами. Обязанность владельцев транспортных средств (автомобиля, мотоцикла, прицепа) иметь регистрационные знаки предусмотрена ст. 36 Конвен­ции о дорожном движении, заключенной в Вене 8.11.1968 года.

Согласно постановлению Правительства РФ от 12.08.94 г. № 938 «О государственной регистрации автомототранспорт­ных средств и других видов самоходной техники на террито­рии Российской Федерации» и Правилам государственной регистрации тракторов, самоходных дорожно-строительных и иных машин и прицепов к ним органами государственно­го надзора за техническим состоянием самоходных машин и других видов техники в РФ (Гостехнадзора), утвержденных Минсельхозпродом России 16.01.1995 г., государственные регистрационные знаки выдаются на трактора и другие само­ходные машины. В связи с этим возникает вопрос: относятся ли данные регистрационные знаки к предмету преступления, предусмотренного ст. 325 УК РФ?

Предметом данного преступления являются государ­ственные регистрационные знаки только транспортных средств, под которыми согласно Правилам дорожного движе­ния понимаются устройства, предназначенные для движения по дорогам. В органах Гостехнадзора подлежат регистрации самоходные машины, не предназначенные для движения по дорогам (например, снегоходы, квадроциклы, комбайны и др.), которые не являются транспортными средствами, а сле­довательно, незаконное завладение регистрационными знака­ми, выданных на них, не образует состава преступления, пред­усмотренного ст. 325 УК РФ.

Хотя, как видно из упомянутой пояснительной записки к законопроекту, замысел законодателя состоял в кримина­лизации незаконного завладения регистрационными номе­рами, находящимися в тот момент на транспортном средстве, буквальное толкование диспозиции части 1 статьи 325 УК РФ показывает, что местонахождение предмета преступле­ния значения для квалификации не имеет. Завладение может быть совершено как в отношении регистрационных знаков, расположенных на транспортном средстве, так и в отношении знаков, находящихся отдельно от транспортного средства, на­пример, в органах ГИБДД, снятых на время покраски транс­портного средства и хранящиеся в гараже или организации, проводящей ремонтные работы транспортного средства.

Непосредственно с предметом рассматриваемого пре­ступления связана дискуссия о квалификации неправомер­ного завладения государственного регистрационного знака в качестве особого преступления против собственности. Вопрос о такой квалификации возникал в судебной практике в ос­новном до введения в уголовный закон ст. 325. В связи с тем, что, как правило, завладение чужими государственными реги­страционными знаками осуществляется в целях дальнейшего требования «выкупа» с владельцев транспортных средств, ли­шившихся таких знаков, наиболее обсуждаемым был вопрос о возможности квалификации подобных деяний как вымо­гательства (ст. 163 УК РФ). Подобные решения встречались в судебной практике. Например, Московский городской суд согласился с оценкой как вымогательства действий К.А.Ю. и К.П.И., которые завладели 12 регистрационными знаками. Суд мотивировал такую квалификацию тем, что виновные требовали деньги под угрозой уничтожения регистрационных знаков, без которых потерпевшие не могли пользоваться при­надлежавшим им автомобилями.

В доктрине уголовного права данный вопрос также актив­но дискутировался. Следует присоединиться к тем исследова­телям, которые не поддерживали квалификацию завладения регистрационными знаками по ст. 163 УК РФ, т.к. при вымо­гательстве требование передачи чужого имущества, права на имущество или совершения других действий имущественного характера должно быть подкреплено угрозами определенно­го характера, исчерпывающий перечень которых установлен в диспозиции ст. 163 УК РФ. К угрозам, являющимися обяза­тельным признаком вымогательства, относятся: угроза приме­нения насилия либо уничтожения или повреждения чужого имущества; угроза распространения сведений, позорящих потерпевшего или его близких, либо иных сведений, которые могут причинить существенный вред правам или законным интересам потерпевшего или его близких.

Угроза невозврата регистрационного знака чаще всего ви­новными не вербализируется, но такой невозврат подразуме­вается. Но даже при озвучивании подобной угрозой, она не может быть признана подпадающей под угрозу уничтожения или повреждения чужого имущества по причине отсутствия такого имущества. Государственные регистрационные номера невозможно признать имуществом по следующим причинам: они не имеют экономической ценности; не могут находиться в гражданском обороте; их владелец не имеет права распоря­диться ими по своему усмотрению как собственник; они под­лежат сдаче в органы ГИБДД при прекращении регистрации транспортного средства или снятии с учета в связи с утилиза­цией транспортных средств; сданные регистрационные знаки в органы ГИБДД подлежат повторной выдаче иным лицам. Также угроза уничтожения или невозврата регистрационных знаков не может быть расценена в качестве распространения сведений, о которых идет речь в ст. 163 УК РФ.

Вместе с тем, уже даже после вступления в силу ст. 325¹ УК РФ, в судебной практике можно встретить решения, когда суды продолжают квалифицировать незаконное завладение регистрационными знаками транспортных средств как вымо­гательство. В конце сентября 2014 года Московский городской суд оставил в силе приговор, которым Бруссе, Рябик и Поляко­ва были признаны виновными в 33 эпизодах вымогательства, совершенного организованной группой, выразившихся в том, что виновные снимали регистрационные знаки с различных автомашин, на стеклах этих автомашин оставляли записки с номерами телефонов, а позднее требовали денежные сред­ства с звонивших владельцев автомобилей. По мнению суда, квалификация таких действий виновных по ст. 163 УК РФ об­условлена тем, что снятие номерных знаков с автомашин являлось способом совершения вымогательства. С такой позицией практики согласиться невозможно по вышеуказанным причи­нам. Однако, подобные решения судов после введения в дей­ствия ст. 3251 УК РФ, стали, скорее, исключением из правил. В судебной практике можно встретить и обратные примеры, когда после вступления в силу ст. 325¹ УК РФ суд переквалифи­цировал действия виновных с вымогательства на неправомер­ное завладение государственным регистрационным знаком транспортного средства.

Объективная сторона преступления. Объективную сторону анализируемого преступления закон характеризует как неправомерное завладение государственными регистра­ционными знаками. Неправомерность завладения означает, что у виновного нет законных оснований владеть постоянно или временно государственными регистрационными знаками.

Неправомерное завладение государственными регистра­ционными знаками согласно изученной судебной практике выражается исключительно в снятии, скручивании, отрыва­нии, демонтаже указанных предметов с транспортных средств, т.е. в активных действиях. При этом, в 8% случаях суды, опи­сывая объективную сторону преступления, предусмотренного в ст. 325¹ УК РФ, употребляют термин «похищение». Кроме этого, суды указывают, что виновный «получил реальную воз­можность распоряжаться» похищенными регистрационны­ми знаками или «распорядился регистрационными знаками по своему усмотрению». Действительно, по характеру дей­ствий (физическое завладение предметом) и способу соверше­ния таких действий (на практике встречается исключительно тайный способ) незаконное завладение регистрационными знаками схоже с кражей. Разграничение данных составов про­исходит по их предмету. Государственный регистрационный знак не отвечает признакам имущества (прежде всего, эконо­мическому), необходимым для их признания предметом хи­щения.

Под завладением в толковых словарях русского языка по­нимается: взять себе что-нибудь, захватить, взять в свое пол­ное владение. Завладение как характеристика объективной стороны преступления встречается только в ст. 166 УК РФ. Под завладением в рамках ст. 166 УК РФ доктрина и судеб­ная практика понимают захват, перемещение транспортно­го средства, поездку на нем Однако при квалификации по ст. 325¹ УК РФ завладение необходимо толковать более узко, чем при вменении состава угона, т.к. в отличие от угона в от­ношении регистрационных знаков не требуется их обязатель­ного перемещения с места завладения. Как показала судебная практика, виновный, часто не покидая места преступления (двор, автостоянку и др.), прячет снятые регистрационные знаки недалеко от места нахождения транспортного средства, с которого снял данные знаки. Представляется, что под завла­дением регистрационным знаком в рамках ст. 325 УК РФ сле­дует понимать неправомерное, совершенное как тайным, так и открытым способом, изъятие регистрационных знаков из об­ладания (владения) их законных владельцев. Такое понимание термина «завладение» охватывает и присвоение найденных регистрационных номеров, если в последующем они будут использоваться с корыстной заинтересованностью (например, лицо поместит объявление о продаже данных знаков или бу­дет требовать с их владельца выплату вознаграждения за их возврат и др.) или для совершения тяжкого или особо тяжкого преступления.

Высказано мнение, что завладением регистрационным знаком является установления контроля над ним. Если под­держать такое толкование, то в случае угона или хищения транспортного средства следует признавать наличие идеаль­ной совокупности с завладением регистрационных знаков, т.к. виновный, устанавливая контроль над транспортным сред­ством, в том числе устанавливает контроль и над регистраци­онным знаком, установленном на угнанном автомобиле. Вме­сте с тем, по смыслу нормы и руководствуясь причинами ее принятия, объективная сторона посягательства выражается в изъятии регистрационных знаков отдельно от транспортного средства, когда же при завладении транспортным средством действия виновного квалифицируются либо как хищение, либо как угон, такая уголовно-правовая оценка поглощает не­правомерное завладение регистрационными знаками.

Попутно следует отметить, что ст. 126, 173, 183, 276, 283, 325 УК РФ используют при описании объективной стороны понятие «похищение», которое применяется в отношении предметов, не являющихся предметом хищения, например, документов, сведений различного содержания, печатей, ак­цизных марок и т.д. Сравнительный анализ этих норм с нор­мами об ответственности за хищения показывает почти пол­ную идентичность этих деяний, за исключением предмета, а также корыстной цели, которая не является конститутивным признаком составов похищения. В связи с этим предпочти­тельней, в том числе и с учетом необходимости единообразия терминологии уголовного закона, в ст. 325 УК РФ использо­вать вместо понятия «неправомерное завладение» понятие «похищение», толкование которого выработано в доктрине и судебной практике.

Момент окончания преступления. Состав преступле­ния, предусмотренного ст. 325 УК РФ, является формальным. Для признания деяния оконченным не требуется получения за возврат регистрационных знаков вознаграждения, продажи регистрационных номеров, использования их при соверше­нии преступления и т.п. В судебной практике нам встретился только один случай покушения на неправомерное завладение государственными регистрационными знаками. Все осталь­ные случаи, зафиксированные судебной практикой, квалифи­цировались как оконченные деяния.

По моменту окончания преступления, предусмотренно­го ст. 325 УК РФ, в литературе высказаны различные точки зрения. Одни исследователи считают, что моментом оконча­ния следует признавать момент, когда у виновного появилась возможность пользоваться и распоряжаться регистрацион­ным номером по своему усмотрению. Другие исследовате­ли предлагают считать моментом окончания деяния момент полного отделения государственного регистрационного знака от транспортного средства. Обе позиции представляются не совсем верными. Первая не содержит указания на то, что воз­можность должна быть реальной, а кроме того, пользование является частным случаем распоряжения регистрационным знаком. Вторая точка зрения не охватывает случаи изъятия ре­гистрационных знаков, которые не находятся непосредственно на транспортном средстве. Представляется, что более точно будет определить момент неправомерного изъятия государ­ственного регистрационного знака транспортного средства моментом, когда лицо получило реальную возможность рас­поряжаться изъятым регистрационным знаком.

В изученной судебной практике не наблюдается единого подхода к пониманию момента окончания рассматриваемого преступления. Указание отдельными судами на реальную воз­можность распоряжаться неправомерно изъятыми регистра­ционными номерами или на получение такой возможности связано, и указание другими судами только на сами действия по завладению знаками, на наш взгляд, как раз подтверждает это. Наиболее распространённой точкой зрения в судебной практике по определению момента окончания преступления является момент покидания места преступления (50% случа­ев). Менее распространено признание окончанием престу­пления момента, когда лицо прячет регистрационные знаки (32,35% случаев), как правило, поблизости от места завладения ими. Так, в одном из приговоров указано, что виновный «подо­шел к автомобилю марки «Фиат Ducato»... руками открутил болты, снял с указанного автомобиля передний и задний го­сударственные регистрационные знаки. спрятал указанные регистрационные знаки в железобетонных блоках., то есть неправомерно завладел.»

Момент покидания места преступления или сокрытие похищенных регистрационных знаков как раз и свидетель­ствует о наличии у виновного реальной возможности распо­рядиться ими.

В наименьшем числе (17,65%) случаев суды признают моментом окончания рассматриваемого деяния момент пол­ного отсоединения регистрационного знака от транспортного средства. Так, в одном из приговоров суд указал, что виновный «тайно отсоединил 2 государственных регистрационных знака с переднего и заднего бамперов автомобиля марки «Тойота

ЛайтАйс»..., таким образом, неправомерно завладел ими». По другому делу суд признал оконченным преступлением действия Скулинца, который снял с автомобиля 2 регистраци­онных знака, спрятал их у себя под курткой, оставил под сте­клом записку с номером своего мобильного телефона, после чего был задержан сотрудником полиции.

Как правило, на транспортные средства выдается 2 ре­гистрационных знака (за исключением мототранспортных средств и прицепов, которым выдается 1 регистрационный знак). Для признания преступления оконченным достаточно­го незаконного завладения одним регистрационным знаком. В 15.68% случаев виновные завладевали одним государственным регистрационным знаком транспортного средства. Суды не квалифицируют как самостоятельный эпизод завладение од­ним регистрационным знаком в случаях, когда с одного транс­портного средства изымаются оба регистрационных знака. Следует согласиться с таким подходом, так как при завладе­нии двумя регистрационными знаками одного транспортно­го средства деяние охватывается единым умыслом и является единичным преступлением.

Субъективная сторона преступления. Субъективная сторона рассматриваемого преступления с учетом того, что диспозиция содержит указание на мотив и цель как альтер­нативные обязательные признаки преступления, характери­зуется только прямым умыслом, что не вызывает сомнений в судебной практике.

Мотивы и цели преступления. Анализ судебной прак­тики показал, что в 96% случаев виновный совершает незакон­ное завладение регистрационными знаками из корыстной за­интересованности, под которой судебная практика понимает стремление виновного: (а) получить выгоду материального характер (97,95% случаев) либо (б) избавиться от материаль­ных затрат (0,05% случаев). В литературе было выдвинуто предложение понимать под корыстной заинтересованностью только стремление виновного получить имущественную выгоду. Однако такое сужение понимания корыстной заинтере­сованности не является теоретически обоснованным и не под­тверждается судебной практикой. Так в одном из приговоров суд указал, что целью незаконного изъятия регистрационных знаков было желание виновного избежать личных денежных расходов. Действительно корыстная заинтересованность при неправомерном завладении регистрационными знаками мо­жет выражаться, например, в желании лица избежать расхо­дов, связанных с постановкой на учет транспортного средства.

Стремление виновного лица получить выгоду матери­ального характера, как правило, выражается в желании полу­чить за возврат похищенных регистрационных номеров или за указания места их нахождения денежное вознаграждение. Как показывает судебная практика, размер желаемого вознаграж­дения составляет от 300 до 3 тыс. рублей, хотя в судебной прак­тике можно встретить требование и более крупных размеров вознаграждения. Так по одному из дел виновный требовал от владельца регистрационных номеров уплаты вознаграждения в замере 80 тыс. рублей.

Корыстная заинтересованность виновного находит свое подтверждения в том, что в подавляющем числе случаев они оставляют на месте совершения преступления (как правило на лобовом стекле автомобиля) записки с номерами телефонов, находящихся в их распоряжении, а впоследствии при звонке владельца похищенных регистрационных знаков выдвигают требования о выплате вознаграждении за возврат знаков или за информацию о месте нахождения таких знаков. При этом в ряде случаев виновные заранее изготавливают такие записки, что находит отражение в судебных решениях.

Следует обратить внимания, что в 16,32% случаев наличие корыстной заинтересованности фактически презюмируется судами, исходя из фактически совершенных неправомерных действий виновного, т.е. в судебных решениях отсутствуют данные о том, что виновный требовал у потерпевшего возна­граждение или в целях выдвижения такого требования оста­вил на месте совершения преступления соответствующую записку или иным образом выразил свою корыстную заинтересованность.

С таким подходом судебных органов согласиться нельзя по причине того, что неправомерное завладение регистра­ционными знаками может быть совершено по хулиганским мотивам, по мотивам личной мести и другим мотивам. При неустановлении корыстной заинтересованности, в случае от­сутствия цели совершения тяжкого или особо тяжкого престу­пления действия виновного по неправомерному завладению регистрационными знаками не образуют состава преступле­ния, предусмотренного ст. 325 УК РФ, и должны быть квали­фицированы как административное правонарушение, предус­мотренное ст. 19.18.1 КоАП РФ.

Альтернативой корыстной заинтересованности в диспо­зиции состава выступает цель: совершение тяжкого или особо тяжкого преступления. Например, Байрамуков использовал похищенные регистрационные знаки на автомобиле при со­вершении хищения денежных средств в особо крупном разме­ре, т.е. особо тяжкого преступления.

Проблемные вопросы разграничения единичного преступления и множественности. Практика испытывает трудности при разграничении единичного преступления и совокупности преступлений по неправомерному завладению государственными регистрационными знаками, которые свя­заны с пониманием (толкованием) содержания умысла на за­владение регистрационными номерами. В 68,88% процентов случаев суды квалифицируют как единое преступление изъ­ятие регистрационных номеров (одного или двух) с одного транспортного средства. В остальных случаях суды квалифи­цируют как единое преступление завладение регистрацион­ными знаками нескольких транспортных средств.

Анализируя такие решения, необходимо выделить две принципиально отличные друг от друга ситуации. Первая за­ключается в том, что в течение ограниченного времени (как правило, в течение вечера-ночи) виновным совершается изъ­ятие регистрационных знаков с нескольких транспортных средств. Например, Широков за одну ночь в г. Пенза снял с 14 машин передние и задние государственные регистрационные знаки, оставив на лобовых стеклах автомобилей заранее заго­товленные записки с номером телефона для того, чтобы с ним связались владельцы транспортных средств по вопросу возвра­та регистрационных знаков. Изъятые регистрационные знаки, Широков прятал на улице недалеко от места их изъятия. По другому делу Штанько, находясь на парковочной площадке в г. Волгодонске, последовательно снял с 19 автомобилей госу­дарственные регистрационные знаки. Указанные деяния су­дами были квалифицированы как единые преступления, что следует признать правильным в связи с наличием у виновного единого умысла, подтверждаемого тождественностью деяний, совершенных в короткий промежуток времени и в одном месте

В судебной практике можно наблюдать и иной подход к аналогичным деяниям. Минасян признан виновным в совер­шении двух преступлений, предусмотренных ч. 1 ст. 325 УК РФ, за то, что снял с двух автомобилей, находившихся возле одного дома в г. Одинцово, по два регистрационных знака. Деяния были совершены им в течение получаса. По другому делу Панков, действия которого выражались в том, что в те­чение 11, 13, 14-16 апреля 2016 года скрутил с 20 автомобилей по два государственных регистрационных номера, признан виновным в 20 преступлениях, предусмотренных ч. 1 ст. 325 УК РФ. Такая квалификация не отвечает доктринальному пониманию единичного преступления, т.к. в первом случае тождественные действия виновного, совершенные в короткий промежуток времени, в одном месте, свидетельствуют о нали­чии у него единого умысла на завладение регистрационными номерами, тогда как во втором пример ситуация обратная: совершение завладения в разные дни и в разных местах свиде­тельствуют об отсутствии единства умысла.

Вторая ситуация заключается в том, что лицо совершает в течение продолжительного времени (как правило, в течение нескольких дней) завладение регистрационными знаками, на­ходящихся на различных транспортных средствах. Как прави­ло, суды квалифицируют содеянное как один эпизод изъятия регистрационных знаков, если действия совершены в течение одного дня. Например, Жилин 27 ноября 2015 г. снял по одно­му государственному регистрационному знаку с 7 автомоби­лей, 28 ноября 2015 г. - с 2 автомобилей, 30 ноября 2015 г. - с 4 автомобилей. Его действия были квалифицированы как три преступления, предусмотренные ч. 1 ст. 325¹ УК РФ. Руковод­ствуясь признаками единичного преступления, следует согла­ситься с такой квалификацией.

Вместе с тем можно в судебной практике встретить и про­тивоположный подход, когда действия виновного по завладе­нию регистрационными номерами 19 транспортных средств совершенные в продолжении двух недель, были квалифици­рованы в качестве единичного преступления. В подобных си­туациях происходит смешение таких категорий, как единый умысел на преступление и умысел лица на криминальную де­ятельность как способ поведения и получения дохода. Умысел лица на криминальную деятельность не является основанием признавать все деяния лица, совершенные в период такой де­ятельности и подпадающие под одну статью УК РФ, в качестве единичного преступления.

Описанные выше практические проблемы разграниче­ния единичного преступления и множественности престу­плений связано с тем, что доктрина и судебная практика не выработала универсальных и четких критериев для такого раз­граничения. Например, Верховный Суд РФ ориентирует суды по делам о хищениях на то, что единым продолжаемым хи­щением следует признавать ряда тождественных преступных действий, совершаемых путем изъятия чужого имущества из одного и того же источника, объединенных единым умыслом и составляющих в своей совокупности единое преступление. Фактически аналогичный подход выражен и по некоторым другим категориям дел. Если применить, аналогичный под­ход к ст. 325¹ УК РФ, то следует неправомерное завладение каж­дого регистрационного знака (или двух одинаковых регистра­ционных знака, предназначенных для одного транспортного средства) квалифицировать в качестве самостоятельного пре­ступления, т.к. в этом случае знаки изымаются из разных «ис­точников» (потерпевшим является каждый владелец транс­портных средств). Однако такая квалификация игнорирует наличие единства умысла.

Касаясь вопроса о совокупности анализируемого деяния с другими преступлениями, следует обратить внимание, что применение насилия, опасного для жизни и здоровья, при изъятии регистрационных знаков не охватывается объектив­ной стороной ст. 3251 УК РФ и требует дополнительной квали­фикации как преступления против личности.

Субъект преступления. Диспозиция ст. 325 УК РФ не содержит каких-либо дополнительных признаков субъек­та данного преступления. С учетом ч. 2 ст. 20 УК РФ, следует характеризовать субъекта анализируемого преступления как вменяемое физическое лицо, достигшее к моменту соверше­ния деяния 16-ти лет, т.е. субъект общий.

Изучение судебной практики показывает, что наиболь­шее распространение получили случаи совершения преступленил одним лицом, которые квалифицируются судами как оконченное преступление по ч. 1 ст. 325 УК РФ. Совершение анализируемого преступления в соучастии не характерны для этого вида преступлений против порядка управления. Нам встретился только один случай, когда завладение регистраци­онными знаками совершалось организованной группой, од­нако содеянное было квалифицировано как вымогательство, о чем мы уже упоминали. Распространенность единоличного совершения этого преступления объясняется тем, что для его совершения не требуется объединения усилий нескольких лиц для достижения преступного результата. Анализируемые по материалам уголовных дел преступления совершались только мужчинами. При этом 46,35% из них на момент совершения преступления имели неснятую или непогашенную судимость.

В литературе высказано мнение о том, что неправомер­ное завладение государственными регистрационными знака­ми приобрело массовый характер и стало особым видом кри­минального бизнеса. В ходе нашего исследования это нашло полное подтверждение. В 52,94% изученных решений вино­вные незаконно завладевали государственными регистраци­онными знаками более чем с одного транспортного средства. При этом в 23,52% случаев таких транспортных средств было более 3-х, а в 9,8% - более 10. Судебной практике известны случаи, когда в ходе преступной деятельности одного вино­вного регистрационных знаков лишались 19-20 транспортных средств.

В заключение обратимся к вопросу о наказуемости за со­вершение преступления, предусмотренного ст. 325 УК РФ. В 46,8% суды в качестве наказания назначают лишение свободы. При этом только в 13,63% лишение свободы назначается ус­ловно, что в шесть больше среднего показателя условного на­значения лишения свободы, что нельзя признать обоснован­ным, учитывая достаточно высокую общественную опасность деяния. Самым распространенным (54,54%) является назначе­ние лишение свободы на срок 6 месяцев. Максимального раз­мера наказания, предусмотренного санкцией ч. 1 ст. 325 УК РФ, нам не встретилось.

Вторым по распространенности наказанием является штраф, который назначается в 25,53%, при этом размер штра­фа не превышает 30 тыс. рублей. На третьем месте (21,27%) - обязательные работы, которые, как правило, назначаются в размере от 100 до 140 часов. В остальных случаях судами назна­чались исправительные работы на 5-8 месяцев с удержанием 10% от заработка.

В 15,68% дело было прекращено в связи с примирением сторон или деятельным раскаянием (1 случай).

ФИЛИППОВ Павел Александрович
кандидат юридических наук, доцент юридического факультета Московского государственного университета им. М. В. Ломоносова